Кубинские сновидения

Querido Густаво!

Вчера я поехала на автобусе в Гавану, чтобы участвовать в демонстрации перед дворцом. Мы требовали освобождения повстанцев, которые уцелели после штурма казарм Монкада. Их предводитель – молодой юрист, идеалистически настроенный и самоуверенный, каким когда-то был ты, Густаво. Прошлым вечером Хорхе звонил из Баракоа, и, когда Лурдес сказала ему, что меня нет дома, он очень расстроился. Эта девочка для меня загадка. Когда я к ней подхожу, она замирает, как будто хочет умереть. Я вижу, что с отцом она совсем другая, такая живая и веселая, и это причиняет мне боль, но я не знаю, что делать. Она наказывает меня за то, что было раньше.

Люблю тебя,

Селия

11 мая 1954

Густаво!

Я очень беспокоюсь за Фелисию. Она окончила среднюю школу и заявила, что хочет работать. Каждый день она ездит на автобусе в Гавану и возвращается поздно вечером. Мне она говорит, что ищет работу. Но в городе есть только одна работа для девочки пятнадцати лет.

Фелисия смелая и непредсказуемая, и это пугает меня. Я слышала много рассказов о молоденьких девушках, которых погубило то, что здесь называется туризмом. Куба становится посмешищем для соседей, страной, где продается всё и все. Как мы допустили такое?

Твоя Селия

11 октября 1954

Querido Густаво!

Хавьер получил детскую национальную научную премию за эксперимент по генетике. Его учителя говорят мне, что он гений. Я очень им горжусь, но не совсем уверена, что именно вызывает мою гордость. Лурдес приносит ему научные книги из библиотеки своего колледжа, он запирается у себя в комнате и читает целые дни напролет. Лурдес приносит книги и для меня тоже. Сейчас я читаю «Мадам Бовари» на французском. Печально, очень печально.

Навсегда твоя,

Селия

P. S. Фелисия получила работу продавщицы в «Эль-Энканто», где я сама когда-то работала. Девушки из общества приходят в ее отдел и заказывают подвенечные наряды. Впрочем, не знаю, как долго она там продержится. Вряд ли у Фелисии хватит терпения обслуживать этих легкомысленных девиц.

11 апреля 1955

Mi querido Густаво!

Сегодня в Центральном парке играл оркестр из трех человек. Они играли так хорошо, что вокруг них собралась целая толпа. Голос певца напомнил мне Бени Морэ в лучшие его годы. Одна песня вызвала у меня слезы, и я увидела, что остальные тоже плачут, бросая монеты в шляпу музыкантов.

Mirame, mi'enteme, p'egame, m'etame si quieresPero no me dejes. No, no me dejes, nurca jamas… [48]