Кубок Брэдбери-2022

Быстро набрасываю футболку, залезаю в шорты. Аптека рядом, я успею вернуться еще до того, как она выйдет из душа. Как странно – я боюсь даже выйти из квартиры, как будто, если вернусь, все опять станет плохо, как пару месяцев назад. Но я не успеваю даже впрыгнуть в кроссовки – дверь душа открывается, она стоит в полотенце и держится за косяк.

– Мне так больно.

Присмотревшись, я понимаю, что у нее красные глаза, как от слез.

– Тихо, тихо, – иду к ней, волоча за собой полунадетую кроссовку.

– Можешь пока не уходить?

– Конечно.

Поход в аптеку отменяется. Я переодеваю ее в пижаму и отношу в кровать.

Пытаюсь заполнять пустоту тупыми фразами, но, кажется, это работает – она улыбается, слезы высыхают. Я включаю какой-то фильм и качаю ее на коленях. Знаю, что теперь этот фильм, как и все другие за дни ее болезни, будет отравлен, и мы больше никогда его не пересмотрим.

– Женя, я стала такой страшной…

– Что? – все холодеет внутри меня. – Зай, ты никогда не была красивее, чем сейчас.

– Ты мне врешь! Зачем ты мне врешь?! – она снова плачет.

– Да нет же!

Что за кокетство? Беру в ладони ее лицо, провожу пальцем по коже.

– Лиза, ты никогда так не сияла. Ты просто светишься.

Целую ее, но она устало отстраняется.

До самого вечера она так и не захотела есть, и я остался с ней в постели, как с маленьким ребенком, который боится оставаться один.

Был уже глубокий вечер, когда я вспомнил про таблетки. Черт! Было поздно, и у Лизы только-только поднялось настроение, так что я решил никуда не идти, чтобы ее не расстраивать. Куплю завтра с утра, один день пропущу – ничего страшного. Мы уснули вместе в полном беспорядке, среди смятых простыней.

22.05.2031

Наступило утро, и я проснулся рано – наверное, потому, что мы рано легли. Солнце ласково прогрело одеяло и скользнуло по моей щеке. Что было вчера? Таблетки… Да ну их к черту.

Боковым зрением я вижу и чувствую, что Лиза еще не встала, и поворачиваюсь, чтобы ее обнять. Но когда я поднимаю голову, то обнаруживаю незнакомое лицо на соседней подушке. Я настолько не ожидал, что даже невольно вздрагиваю и цепенею. Это лицо напоминает мне Лизу, но оно другое: бледное, безжизненное, с впалыми глазами. Волосы собраны в какую-то косынку, которая чуть сбилась на бок ото сна, и из-под нее вместо роскошной медной копны торчит короткий куцый пучок.

Я отказываюсь верить своим глазам и встаю, чтобы найти Лизу в другой комнате. Может быть, она на кухне, готовит кофе, как всегда? Или в душе? Женщина в моей постели не может быть ею.

От моего резкого подъема она просыпается и в недоумении провожает меня взглядом сквозь слипающиеся веки.

Кухня. Прихожая. Душ. Пусто.

Ее обувь стоит в прихожей, плащ и куртка – на месте.

– Что случилось?

Ее голос возвращает меня в реальность. Лиза (теперь я понимаю, что это она) привстала в постели и следит за мной. Я смотрю на нее, и она встречает мое недоумение.

– Нам нужно к врачу.

– Ты что, не узнаешь меня?

Я окончательно узнаю ее, только услышав знакомый голос. Хоть он не меняется, какое счастье.

– Собирайся, нам надо съездить к нему прямо сейчас.

– Да в чем дело?! – она раздраженно трет глаза ладонью.

– Разве ты не чувствуешь себя хуже?

– Нет, даже наоборот, гораздо лучше, чем вчера.

– Но…

– Что?

– Твоя кожа… И волосы…

Она вздрагивает и подлетает к зеркалу над своим столиком, но ее отражение, кажется, ничуть ее не смущает – она лишь глубоко вздыхает.

– Ничего нового.

– «Ничего нового?!» Собирайся.

Уже знакомый нам врач-рептилия встречает нас в белом чистом кабинете. Я не помню, как выходил из машины, помогал Лизе, нес ее сумку, искал в коридорах кабинет. Охранник крикнул мне в спину, что мы не надели бахилы, и я ответил ему что-то не цензурное, не помню что именно.

– Евгений, честно говоря, я ждал вас позже, ведь ваш курс…

– Ни черта не работает!

Я тычу в него пальцем, а Лиза с извиняющимся лицом присаживается на краешек кресла. Врач смеряет ее почти равнодушным, спокойным взглядом.

– Что привело вас ко мне? – холодные глаза обращены ко мне.

– Вы что, вы разве не видите? Это вы мне объясните, что происходит! Все было хорошо вчера, а сегодня вот так!

Я не нахожу в себе сил, чтобы показать на Лизу рукой, поэтому бессильно падаю в свободное кресло. Чувствую, как руки трясутся и все тело бьет мелкая противная дрожь.

– Почему вы решили прервать терапию?

– Что? Мы не прерывали!

– Но мне очевидно, что вы не принимали свои таблетки как минимум двое суток.

– При чем тут я, я спрашиваю вас о ней! Не уходите от темы!

– Мы с Елизаветой обязательно пройдем все необходимые тесты, но ваша паника связана только с вашими таблетками. Вы нарушили график приема, отсюда такая реакция.

– Как?! Как мои таблетки влияют на нее?

Внутри меня все упало. Я виноват в ее состоянии? Чертова безалаберность.

– Нет. Вы бы не заметили всего «этого», если бы не перестали пить таблетки.

– Что это значит?

Он устало вздохнул, сделал какую-то запись и сложил руки на груди.