Кубок чародея

— Одумайся, что ты говоришь! — воскликнула Злата и обратилась к сыну: — Объясни, почему ты взял кубок?

— Для меня в нём был яд! — в отчаянии воскликнул мальчик.

— Для тебя? — пролепетала Злата, побледнела и, пошатнувшись, упала без чувств.

Король был в смятении. Как ни сердился он на Глеба, но всё же до последнего момента сомневался в том, что он подкидыш. А теперь мальчишка сам признался в этом.

— Можешь прятать кубок и дальше. Я и без него знаю, кто мой сын и наследник, — ледяным тоном произнёс король.

— Но, папа…

— Не смей меня так называть, колдовское отродье. — Король швырнул записку Глеба мальчику в лицо. — Прочь! Чтобы ноги твоей не было в этом доме! От тебя слишком много несчастий.

Глеб не верил своим ушам. Неужели отец гнал его из дома? Мальчик бросился к матери, но она была без сознания.

— Куда же я пойду? — растерялся Глеб, всё ещё надеясь, что отец говорил не всерьёз, но король твёрдо отчеканил:

— Убирайся к своей ведьме. Там тебе место.

— Кто бы мог подумать, что ты связан с ведьмовством, а я ещё пытался тебя отговорить, — съязвил Гордей.

Взгляды мальчиков встретились. Губы Гордея искривила торжествующая ухмылка. Задыхаясь от унижения и бессилия, Глеб выскочил из кабинета отца и бросился прочь. Никто не остановил его. Он бежал не разбирая дороги, пока дворец не остался далеко позади. Боль несправедливости душила его, но он не мог доказать, что Гордей занял место, которое по праву принадлежало ему.

Глава 14

Тайный приют

Сумерки перекрасили город в серый цвет печали, а вслед за ними ночь неслышными шагами прокралась на опустевшие улицы. Люди разошлись по домам, даже нищие расползлись по чердакам и подвалам. Всякий стремился найти угол, чтобы устроиться на ночлег. Лишь маленький изгнанник, потеряв счёт времени, брёл по дороге, не зная, куда она его выведет. Узкие улочки были кривыми и грязными. Зашарпанные покосившиеся дома походили на зловещих призраков. Нигде не горело ни одного фонаря. Только луна недремлющим оком равнодушно взирала на трущобы. Тени обступали мальчика со всех сторон, подстерегая у каждой подворотни. Он спотыкался и едва не падал от усталости, но продолжал шагать в надежде выбраться из этого унылого места, однако окрестности становились всё более мрачными.

Глеб проголодался и озяб. Днём он променял куртку на кусок хлеба, но голод опять давал о себе знать, а тонкая рубашонка не спасала от ночной прохлады.

Глеб мысленно перенёсся во дворец. Там было тепло и уютно. Он до последнего не верил, что родители отрекутся от него, и надеялся, что отец одумается и пошлёт за ним вдогонку, но с каждой минутой надежда становилась всё слабее, пока не умерла совсем в грязных трущобах на окраине города.

«Я никому не нужен», — с болью подумал мальчик.

Вдруг от стены отделилась тёмная фигура. В первый момент Глеб испугался и хотел убежать, но передумал. Ему некуда было бежать, да и какая разница, что с ним произойдёт? Фигура растаяла, словно тень. Мальчик замер, вглядываясь в ночную мглу. Решив, что ему померещилось, он сделал несколько робких шагов, но тут перед ним возникла Ведунья из Лисьей Норы.

— Вот ты где, касатик! А я тебя обыскалась. Уж как я о тебе тревожилась! — всплеснула она руками в притворном радушии.

У Глеба защемило сердце. Во всём мире нашёлся лишь один человек, кто волновался о нём, — старая Ведунья.

— Пошли со мной, у меня ты найдёшь и стол и кров, — суетилась возле мальчика старуха.

На безлюдной улочке послышался цокот копыт. Глеб посторонился с дороги, но Ведунья цепко схватила его за руку и загадочно произнесла:

— Это за нами.

Топот копыт приближался. Из-за угла вывернул экипаж, и лошади встали как вкопанные. В ночной темноте карета казалась совсем чёрной. В глазах вороных коней играли красноватые блики. Кучер кутался в плащ с высоко поднятым воротником. Его лицо скрывала низко надвинутая широкополая шляпа. Казалось, не человек, а тень восседает на козлах. При виде зловещего экипажа, похожего на катафалк, Глеб попятился, но Ведунья ободряюще улыбнулась:

— Что оробел? Кони смирные, а кучер и вовсе бессловесный. Правда, когда-то с норовом был, но теперь он мой: душой и телом. Я ему услугу оказала, и за это он мне служит верно. Так что бояться нечего, — бодро сказала Ведунья, распахнула дверцу и подтолкнула мальчика к. ступенькам.

Подавив страх, Глеб залез в карету и уселся на сиденье. Ведунья резво впрыгнула вслед за ним. Лошади взяли с места в карьер, и карета помчалась вперёд.

Прошедший день был слишком долгим и полным тревог. Постукивание копыт по мостовой убаюкивало. Свернувшись калачиком, Глеб задремал на мягких подушках. Стояла глубокая ночь, когда мальчик внезапно проснулся оттого, что Ведунья теребила его за плечо.

— Приехали, — объявила она.