Кубок королевы Розамунды

Марианна в первый момент растерялась.

Чувства, которые внушал ей взгляд черепа, были не из нашего времени, не из нашей жизни. Они пришли из глубокой древности.

Марианне привиделась вдруг огромная пиршественная зала, заполненная дикими свирепыми воинами с огромными косматыми бородами, с длинными волосами, заплетенными в косы. Они пили из золотых и серебряных кубков, ели сочащееся жиром и кровью мясо, хохотали над дикими и примитивными шутками.

А посредине этой залы, посреди этого варварского разгула, среди этих хохочущих дикарей стоит женщина… женщина, чем-то похожая на нее, на Марианну.

В руке у нее – кубок, сделанный из человеческого черепа, кубок, полный вина.

Рядом с женщиной стоит мужчина – самый страшный, самый свирепый из всех на этом варварском пиру. В руке у него меч, и этим мечом он угрожает женщине.

Марианна не слышит слов, не понимает их, но она прекрасно понимает язык жестов и выражение лиц.

Мужчина с мечом принуждает женщину выпить вино из кубка… выпить вино из черепа.

Женщина смотрит на него с отвращением и ненавистью.

Она пьет вино, но между глотками ее губы шевелятся, и Марианна, не слыша ее слов, понимает их:

– Чтоб ты сдох!

Она потрясла головой, чтобы избавиться от видения, затем закрыла потайную дверцу, прошептав тихо-тихо:

– Успокойся! Я сделаю все, что ты хочешь!

Показалось ей или нет, что глаза-рубины слегка притушили блеск? Во всяком случае, никто не звал ее больше, никто не беспокоил, в комнате наступила тишина.

Марианна легла, но сон не шел. Она думала о муже. Теперь совсем по-другому оценивала его поступки.

Он унизил ее, унизил при своей девке. И теперь все небось узнали в подробностях, что произошло. И самый главный вопрос: откуда у него взялись серьги? Она обязательно это выяснит, и если ее муж хоть как-то, хоть косвенным образом причастен к смерти ее отца – Марианна ему отомстит. Жестоко отомстит.

Теперь не было у нее в душе того страха, который она испытывала перед мужем в ресторане, когда поняла, что он может сделать с ней все, что захочет. Она и сейчас знала, что он опасен. Но вместо ужаса в душе ее была одна лишь холодная ярость. Он может ее убить, но и она, Марианна, пойдет на все, чтобы ему отомстить.

Никто не сделает это за нее, она никому теперь не доверяет. Только себе.

Пиршественную залу освещало багровое дымное пламя укрепленных на стенах факелов. В этом неровном зловещем свете лица лангобардской знати, приближенных и дружинников короля Альбоина казались особенно дикими и свирепыми. Густые бороды, длинные, заплетенные в косы волосы, горящие глаза…

Павел, ученый грек, которого горестная судьба и наступившее темное время привели на этот варварский пир, наблюдал за происходящим, чтобы потом, глубокой ночью или следующим утром, уединившись в монастырской келье, записать все в своей хронике. Если, конечно, ему повезет дожить до утра.

Замок, где пировал властитель лангобардов со своей дружиной, знавал лучшие времена. Еще двести лет назад Верона была процветающим римским городом, и в этом зале пировали римские патриции, им подавали тонкие блюда и драгоценные вина, деликатесы, доставленные из разных концов империи, их развлекали актеры и танцовщицы, пиршественные ложа были усыпаны лепестками роз…

Но Рим слабел, а с севера наступали неисчислимые орды варваров. Великая империя еще долго сопротивлялась их нашествию. Здесь, под стенами Вероны, был разбит могущественный правитель готов Аларих. Но потом готы все же захватили и разграбили город, потом их вытеснили византийцы…

И вот теперь здесь правят лангобарды, эти бородатые дикари! Косматые, страшные, более похожие на медведей, чем на людей, созданных по образу и подобию Божьему…

В чем же причина такого поворота событий? В чем причина падения могущественной империи, подчинившей себе почти весь мир? Было ли это просто прихотью судьбы или гневом Господним, суровой расплатой за нечестие римлян, за то, что они поклонялись ложным богам, не желая принять истинную веру?

Взрыв смеха на верхнем помосте, где восседал Альбоин со своими приближенными, прервал мысли Павла.

Король лангобардов поднялся со своего места, держа в руке огромный кубок. Приглядевшись, Павел понял, что это оправленный в золото человеческий череп.

– Вот она – судьба! – пророкотал Альбоин хриплым, грубым голосом. – Кунимунд, вождь гепидов, воображал, что он – владыка мира! Он шел на нас во главе огромного войска! Двое слуг несли за ним его доспехи! И где он сейчас? В земле, его пожирают черви! А я, Альбоин, пью вино из его черепа и сплю с его дочерью!

– Слава Альбоину! – заорали в несколько глоток лангобардские вельможи. – Слава нашему королю, храбрейшему из храбрых! Выпьем за его здоровье и удачу!

– А ты что сидишь так тихо? – Альбоин повернулся к своей жене, королеве Розамунде, которая сидела слева от него, опустив глаза в стол. – Выпей за меня!

– Мне нездоровится, государь…

– Нездоровится? – рявкнул Альбоин. – Ты что же – хворая? Твой папаша был здоров как бык, пока я не отрубил ему башку! Выпей, я тебе приказываю! – и он протянул королеве кубок.

Розамунда подняла глаза.