Кубок Нерона

— Думаешь, он сумеет?

— Смотри сам. Он приехал в Женеву. И это не случайность. Я уверен, мисс Моллер рассказала ему — не все, но вполне достаточно. А два и два он сам сложил. И он опасен. Не стоит его недооценивать. Вспомни, что случилось с Хименесом.

— По–твоему, его застрелил антиквар?

— Кто же еще? Но действовать надо осмотрительно. Несчастный случай, и дело с концом. Скажем, дорожная авария. Там видно будет. Главное, обойтись без вмешательства полиции. Впрочем, у нас хватит денег, чтобы унять амбиции ищеек. Заткнуть им рот.

— Не многовато ли оптимизма, а? Не забудь, есть еще и правительства. Сантинас хочет получить обратно свои деньги, а американцы решили им помочь, проявить добрую волю, именно сейчас, когда идут переговоры по поводу базы.

— Напрасно они не принимают в расчет Мадам,— улыбнулся старший из собеседников,— Деньги–то ее и наши. И, черт побери, плохо будет тому, кто пойдет против нее. Марио, закрой–ка балкон, будь добр, а то сквозит. Старики вроде меня предпочитают солнце и тепло. И вообще, здешний климат не для нормальных людей. Я никогда не мог понять, почему в аду непременно должно быть жарко. Нет, по–моему, там холодно. Как в морозилке,

Марио выбрался из глубокого кресла, подошел к балконной двери, бросил взгляд на свинцово–серый простор озера.

— Не повезло нам,— сказал он.— Этого чертова Монблана совершенно не видать. Сплошные тучи.

Приняв душ и надев свежую рубашку, я вышел из гостиницы, решил осмотреться в чужом городе. Впрочем, не так уж и чужом. Я бывал в Женеве раньше, в связи с убийством Виктора Андерского, родовитого князя, владельца великолепного особняка у Женевского озера, с развалинами древнего храма в парке и римской гробницей в винном погребе. Но с тех пор минуло много лет. И сейчас во мне ожили тогдашние чувства. Женева мне сразу понравилась, от нее веяло безмятежным покоем и прочным порядком. А природа вокруг — снежные горы, зеленые луга, виноградники на склонах, спускающихся к огромному озеру. Теперь, конечно, не было ни солнца, ни зелени, да и о безмятежном покое я думать забыл в погоне за секретным счетом в каком–то банке там, за озером, но сам город действовал на меня благотворно, несмотря на все прочие обстоятельства.

Я бесцельно шел по набережной, просто так — хотел «надышаться» здешним воздухом. На мосту Монблан ос га и овился и посмотрел на озеро, на белопенную струю исполинского фонтана, пышным плюмажем вздымающуюся высоко к серому зимнему небу. Метров сто с лишним будет, подумал я и перевел взгляд на бурный исчерна–зеленый поток, который вырывался из–под моста,— река Рона, могучее дитя Женевского озера. Справа был остров Руссо, где стоял позеленевший бронзовый памятник одному из великих мыслителей этого города. Жан–Жак Руссо — это целая эпоха, его идеи живы по сей день. Философ и писатель, который сформулировал принципы «общественного договора», имевшие огромное значение для Французской революции. Он призывал вернуться «назад к природе», к более простому и здоровому образу жизни; он написал новаторское произведение о воспитании детей[48], а вместе с тем собственных пятерых ребятишек отправил в приюты. Вольтер — другое великое имя XVIII века, связанное с Женевой, тоже выдающийся писатель и философ, одна из ключевых фигур своего времени. Блистательный и противоречивый. Боролся против католической церкви, и одна из его книг была сожжена в Париже на костре. Еще он написал книгу о Карле XII, а при дворе Фридриха II в Потсдаме участвовал в воспитании принцессы Луизы–Ульрики, в будущем матери Густава III. И наконец, вспомним Кальвина[49], который в XVI веке с оружием в руках поднял в Женеве и над Европой знамя Реформации.

За мостом высились здания банков, страховых компаний и прочих финансовых учреждений, обращенные фасадами к озеру и реке. Вывески, световая реклама — огромные неоновые буквы сообщали о том, что находилось внутри, но оптимизма у меня от этого не прибавилось. В каком из множества банков искать цифровой счет Астрид? Если вообще существует некое секретное банковское хранилище и если находится оно именно в Женеве. Ведь в своих умозаключениях я руководствовался всего–навсего небрежными цифрами на бумажке, приклеенной к донышку кубка, несколькими записанными на пленку фразами и интуицией. Не больно–то много, чтоб рассчитывать на успех в трезвой реальности ледяного зимнего ветра на мосту через Рону в вечерней декабрьской Женеве. Может, лучше тихо–мирно вернуться в Стокгольм и ждать, пока Калле Асплунд вызовет меня в полицию на допрос? В конце концов я ни в чем не виноват. С какой стати мне скрываться, удирать, метаться с места на место — я же не убийца.