Куда деваться

— Нет, — горько усмехнулся Сисадмин. — Этого ничего нет… Один вакуум. Знаете, у нас в стране в чем настоящая политика? Кто на трубу сядет, А или Б. Вот и все. Остальное я делаю.

— А зачем, Станислав Юрьич? — воззрилось на него существо.

— Да потому что… Настоящая политика… Она простая очень. Угловатая. Непоэтичная она… Народу такое нельзя показывать. Зачем его травмировать? Ему красиво надо чтобы… Мы же его любим, народ… А ты говоришь — ему реальную политику в лицо тыкать… Вот и приходится все придумывать, приукрашивать…

— Херней занимаешься, — подытожил бородатый, глотая сисадминовский виски.

— Я — херней?! — вдруг закусил удила тот. — Да без меня не было бы ничего, ясно вам? Ни коммунистов, ни Жирика, ни выборов никаких, ни «Фаших», ни телешоу, ни «Ядреной Руси», ни Первого, ни Второго! Я всех создал! Я! Не было бы меня — было бы все пусто, одна чернота и помехи! Все, что вы вокруг себя видите — я это создаю, ясно?! Силой мысли своей!

— Нормально, — оценило Анютка. — С Богом наебенились.

— Не Бог он, — поморщился бородатый.

— Для кого и Бог! — спесиво возразил Сисадмин. — Кто без меня и слова сказать не может! Кому и жизнь даю! И душу!

— Для кого, может, и я Бог, — вдруг как-то пронзительно, не по-человечески заглянул прямо внутрь Сисадмина бомж. — Ты шел бы спать, Станислав Юрьевич. И подумал бы на сон, вдруг и тебе кто слова подсказывал? А?

Он развернулся и заковылял прочь.

Сисадмин смотрел-смотрел ему вслед, а потом закрестился и заплакал навзрыд, как ребенок.

— Или! Или! Лама савахфани?! — шептал он, когда водитель под руки вел его к машине.

А потом целый мир пожрала чернота и помехи.

Звонил будильник.

Сисадмин распахнул глаза и замотал головой, стараясь вытряхнуть из нее бесконечно долгий липкий кошмар. Сейчас, когда в окно заглядывало веселое утреннее солнце, детали сна уже не казались ему такими пугающими — лишь гротескными, абсурдными. Заседание у Национального лидера, цепные политики, кукольные шоу, трехголовый парламент, татуировки на лобке, Камерон, пьянка с бомжами и разговор с Богом…

Все приснилось! И как только он мог всерьез поверить во всю эту невероятную ересь?

Сон. Просто сон.

И вот он сгинул, рассеянный звоном будильника, прогнанный лучами солнца.

И Сисадмин, пробудившись, вернулся из этого невыносимого блуждания в свой нормальный мир.

В нормальный мир, в котором…

Он привстал.

В котором что? В нормальный мир, в котором что?

На прикроватной тумбе лежала тетрадь.

Сисадмин осторожно, словно боясь обжечься, взял ее в руки. Открыл…

И посмотрел в глаза трехглавому чудовищу.

Оно приветливо улыбалось.