Куда уходит любовь

– Не думаю, что у вас есть причины для огорчений, мисс Хайден. Мисс Дженингс пользуется превосходной репутацией как специалист, и вы вполне можете полагаться на ее мнение. – Он повернулся к Дани. – И вам не помешает, юная леди, если вы хоть чуть больше будете доверять мисс Дженингс. Самое худшее, чего вы можете ждать от нее – это помощи.

Он коротко поклонился и оставил их.

Они продолжали сидеть, молча глядя друг на друга.

– У тебя есть мелочь, мама? Я хочу взять коку.

Нора отсутствующим взглядом посмотрела на нее. Дани знала, что в такие минуты мать думает о чем-то другом. Тогда у нее менялось лицо.

– Дай мне мелочи, мама, – вежливо напомнила она.

Нора открыла сумочку.

– Как ты думаешь, мне тут дадут чашку кофе?

– Конечно, мама.

Встав, Дани направилась на кухню.

– Эй, Чарли! Не могу ли получить у тебя чашку кофе для матери?

В дверях появилось лоснящее черное лицо.

– Ясное дело, Дани.

Дани отнесла кофе матери на столик и пошла за своей кокой. Когда она, вернувшись, села, Нора закурила. Дани выразительно посмотрела на нее, и Нора неохотно пододвинула ей пачку сигарет. Дани взяла одну и тоже закурила.

– А я думала, что ты никогда не верила в промывание мозгов, мама.

– Я и сама не знаю, во что сейчас верить.

Дани с любопытством посмотрела на мать. Это было на нее не похоже. Обычно Нора никогда и ни в чем не сомневалась. Отпив кофе, Нора сморщилась.

– Не то что дома, мама, – усмехнулась Дани.

– В самом деле, – согласилась Нора. Она посмотрела на дочь. – Еда здесь такая же отвратная?

– С едой все нормально.

– Я видела письма, которые ты писала Рику, – тихо сказала Нора. – Почему ты мне не рассказала о них?

Дани почувствовала, как горячая волна охватила ее с головы до ног, и лицо густо залилось краской.

– Я не думала об этом. Я забыла.

– Если бы они кому-нибудь попали в руки, были бы большие неприятности. Я… я и не догадывалась, что это так давно тянулось у вас, – подбирая слова, выдавила Нора.

У Дани перехватило горло. Она молча смотрела на мать. Нора опять опустила глаза.

– Так когда это началось у вас?

– В тот раз в Акапулько. Помнишь, тебе надо было улететь в Сан-Франциско? Вот тогда все и началось.

– Ты должна была все рассказать мне, Дани. Что он с тобой сделал?

– Он ничего со мной не делал, мама, – твердо сказала Дани. – Это я сделала с ним.

На глазах у Норы показались слезы.

– Но почему, Дани, почему?

– Мне этого хотелось, мама. Я так устала изображать маленькую девочку.

Она замолчала, глядя на мать и затягиваясь дымом сигареты.

– Думаю, что на эту тему не стоит больше говорить, мама, не так ли?

Нора покачала головой.

– Да, в самом деле.

Так много они должны были сказать друг другу, но Дани не могла говорить с ней, и Нора не могла открыться перед ней так же, как и перед своей собственной матерью. Каждое поколение было островом, который существовал сам по себе.

Она сделала еще одну попытку.

– Дани, – серьезно сказала она, – поговори, пожалуйста, с мисс Дженингс. Она сможет помочь тебе… и нам.

– Я не буду рисковать, мама. С ней ты никогда не можешь остановиться там, где тебе хочется. Одно слово тянет за собой другие и не успеешь оглянуться, как она вытянет всю правду о том, что случилось той ночью. А я не хочу, чтобы кто-то знал об этом больше того, что знаешь ты.

Нора посмотрела на свою дочь. Вот оно и пришло, подумала она. Единственное, что их теперь объединяет – это чувство общей вины. Дани посмотрела на настенные часы. Было уже половина четвертого.

– Мне пора возвращаться, – поколебавшись, соврала она. – У меня уроки.

Нора кивнула. Дани обошла вокруг стола и поцеловала мать в щеку. Нора порывисто обняла ее.

– Не волнуйся, мама. Все будет нормально. Нора выдавила улыбку.

– Конечно, будет, дорогая. Я увижусь с тобой в воскресенье. Она смотрела вслед надзирательнице, которая, встав, проводила Дани по коридору, пока закрывшаяся дверь не скрыла их из виду. Теперь она уставилась в пепельницу. Ее сигарета еще дымилась. Нора медленно потушила ее и потянулась за сумочкой. Вынув оттуда маленькое зеркальце, она чуть подкрасилась и, встав, вышла.

– У тебя очень красивая мать, Дани, – сказала надзирательница, сопровождавшая Дани.

Дани посмотрела на нее. Эти слова все говорят, когда видят ее мать, но она знает, какие чувства охватывают их, когда они видят ее. «Что за прелестный ребенок», – говорят они. Но она-то знает, что они на самом деле чувствуют.

Оказавшись у себя, Дани закрыла за собой дверь. Какое-то время она стояла, глядя на исписанную стену, а потом вытянулась на кровати.

Красивая и талантливая. Такова ее мать. Ей это не досталось. Она вспомнила, сколько раз, пробираясь в студию, когда матери не было дома, она пыталась копировать те прекрасные вещи, что лепила мать. Но из-под ее рук выходила только какая-то корявая нескладица, и она уничтожала ее, чтобы ее произведения никому не попались на глаза.