Куда уходит вчера

— Почему вы думаете, что я соглашусь?

«Проводник» молча протянул ольту камушек — на вид просто обломок гранита, слегка обтёсанный. Рептилия осторожно вложила камушек в протянутую ладонь Вемкамтамаи, единственной отполированной стороной вниз, и жестом велела зажмуриться. Забавно.

Ольт сосредоточился.

Вскочил на ноги: ему показалось, что он камнем падает вниз, на зелёные холмы, с огромной высоты. Перед ним, «падающим» на землю, возникло святилище, где не так давно он беседовал с Хранителем и спасшейся из Эриггвена девушкой. Они разговаривали, стоя у статуи Бога Мудрости. Затем «глаз» взмыл вверх и направился к Эриггвену. Ольт сосредоточился на городе… кто это там взбирается по холму? Уж не…

Его выбросило из видения.

«Проводник» забрал у него камушек.

— В обмен на это? — ольт указал пальцем на камушек.

Рептилии переглянулись. «Переводчик» кивнул.

— Польщён, — ольт уселся, что явственно успокоило собеседников. — Но мне, дорогие мои, нужно не это.

«Переводчик» кивнул. «Знаю».

— Вы поможете мне?

Два кивка. И ожидающий взгляд, в котором ольту померещилась надежда.

— По рукам, — ольт улыбнулся. — Мне хочется поговорить с вами… но не сейчас. — Он протянул рептилиям руку (по привычке) и каждый из его собеседников осторожно прикоснулся сухой серой ладошкой к ладони Вемкамтамаи.

Рептилии поднялись, ольт последовал их примеру. Плита за их спиной мягко ушла в пол. Ольт, поразмыслив мгновение, извлёк из своего походного мешка ещё десяток мелков (хорошо, что запасся ими) и протянул залитый в воск свёрток новым знакомым.

— Это вам, — пояснил он. — Берите, у меня их много.

«Проводник» медленно принял свёрток, и некоторое время они со своим соплеменником смотрели друг другу в глаза, соприкоснувшись кончиками носов. Должно быть, идёт бурная беседа.

Прошло долгое мгновение, и две пары зеленоватых глаз повернулись в сторону великана — ольта. Почти человеческим жестом обе рептилии прикоснулись ладонью к груди.

— Не за что, — пробормотал ольт. — Найдите мне немного воды. Пить хочется, сил нет терпеть.

Отчего его не мучила жажда там, снаружи, где вода лилась прямо с неба?

* * *

Человек бежал по сухой, опалённой солнцем степи, вокруг безучастно громоздились надгробия. А позади двигались колонны восставших мертвецов.

Картину эту Ривллим видел не раз; всякий раз отворачиваясь, когда человека настигали. Но в этот раз человек был проворнее.

Будь что будет. Попытаюсь ему помочь. Человек бежал прямо на окно — но не замечал его. Этому Ривллим не удивился; он провёл в пяти комнатах не один месяц, всякого успел насмотреться. Тетрадь, что так кстати подвернулась ему под руку неделю назад, теперь была почти вся исписана. Сам Ривллим не всё понимал в том, что писал. Однако ведение записей придавало некий смысл существованию. Возможность надеяться на то, что, проснувшись в один прекрасный день, не обнаружит вокруг опостылевших пяти комнат.

Бегущий вздрогнул и издал слабый хрип, когда прямо перед ним в воздухе возник оконный проём, и человек, в нём стоящий. Странный человек — с волосами, тронутыми серебром, сильно исхудавший, но с пронзительными живыми глазами.

— Залезай, — протянул он ему руку. То, что человек говорил на понятном языке, не казалось странным. Ривллим ощутил, как предупреждающе вздрогнула комната за спиной.

— Давай же! — уже нетерпеливо повторил он, протягивая руку неподвижно застывшему беглецу. Позади того взревели охотники, увидев, что добыча вот — вот ускользнёт.

Человек ухватился за протянутую руку и проворно взобрался на подоконник.

Мертвецы остановились, потеряв след жертвы. Повелитель будет очень ими недоволен…

* * *

— Фиар! — шёпотом вскричал отшельник. — Опять…

Девушка и сама поняла. Скрежет и треск электрических разрядов. Два дня было спокойно, и вот… Она подошла поближе, с трудом подавляя желание взять Чёрный Дождь в руки, усмирить его. Так хотелось этого…

— Не подходи близко! — крикнула она и захлопнула дверь в комнату. Треск стал тише. Давление чужой воли — ничуть не уменьшилось.

Ривллим улыбался.

Губы его шевелились.

За два прошедших дня (девять дней до полнолуния, всего лишь девять) воин вновь приобрёл человеческий вид. Пятнышки от укусов вытянулись длинными остриями к центру их неровного круга, почти достигли этого центра…

— Метка, — вздохнул отшельник, осматривая пятна. — Кто — то его отметил. Чтобы никогда не потерять…

…Ривллим с кем — то разговаривал. Фиар зажмурилась; ей показалось, что голоса доносятся из страшного далека. Она наклонила голову к губам Ривллима, изо всех сил сосредоточилась.

Удавалось поймать разумом одно — два слова. Это требовало чудовищного напряжения — словно выбирать руками крупицы золота из песчаного потока.

«…тоже не думал…»

«…словно никогда…»

«…так зови!..»

Фиар продолжала вслушиваться.

* * *

— Что ты здесь делаешь? — спросил человек устало. Лицо его показалось смутно знакомым. Во снах всякое бывает.

— Я? — поразился Ривллим. Первые слова спасённого удивили. — Сижу и не знаю, как отсюда выбираться.