Куда уходит вчера

Вемкамтамаи долго смотрел на россыпь точек.

— Похоже, столбы расставлены не просто так. То, что я вижу, напоминает мне часть более сложного рисунка. Догадываешься, какого именно?

— Откровенно говоря, нет, — признался Ривллим. Фиар пододвинулась поближе, и было видно, что она знает ответ.

Ольт изобразил на листе бумаги несколько коротких штрихов, намеренно исказив их расположение и не соединив.

— Теперь узнаёшь?

— Силы всемогущие! — воскликнул воин, бледнея. — Изваяния образуют её знак? Да это же четверть континента!

— Да, — кивнул ольт. — Шайр располагается в самой середине, а мы находимся вот здесь.

— Нам жизни не хватит, чтобы срубить их все, — мрачно объявил Ривллим. — Пустая затея. Ну, срубили мы две дюжины столбов. Их должны быть тысячи.

— Нет необходимости уничтожать весь узор, — неожиданно вмешалась Фиар. — Что, если стереть вот здесь… и здесь? И этот угол?

— Мы получим… — Ривллим замялся. — Вемкамтамаи, может быть, ты вспомнишь?

— Сейчас, — морщины собрались на лбу ольта. Неожиданно он рассмеялся. — Да, это неплохая шутка. Треугольник и волны, вместе дают символ жертвенника. Один из знаков Владыки Огня. И Шайр по — прежнему посередине… — он задумался. — Да только вряд ли это возможно.

— Отчего?

— Угол, который необходимо снять — под самыми стенами Шайра.

— Ну и что? — Фиар откинула волосы со лба. — Вы намеревались помочь генералу? Вот и совместим два полезных дела.

— Верно, — ольт поднялся на ноги. — Надо обдумать. Фиар, откуда ты знаешь про этот символ?

Девушка долго смотрела туда, где у зрячего были бы глаза, не отводя взгляда.

— Знаю, и всё, — пожала плечами. — Устала напоминать вам обоим, что у меня прекрасная память.

— Превосходно, эллено, — улыбнулся ольт и опустил голову. — Но про эту идею — о знаке жертвенника — не должен знать никто. Ни единая душа.

— Ясно, — Фиар отвернулась. — И это вместо благодарности.

Воин опустил голову и долго сидел так, не произнося ни звука.

— Вемкамтамаи, можно задать тебе вопрос?

Ольт очнулся от раздумий.

— Да, конечно.

Ему пришлось одеться в походную одежду. Теперь «видели» только голова да кисти рук — непривычно и неприятно.

— Как получилось, что ты так быстро понял, что происходит?

Ривллим смотрел Вемкамтамаи в лицо.

— Вон ты о чём, — ольт махнул рукой обернувшемуся капитану, чтобы тот не беспокоился и пустил коня шагом. Фиар, хоть и не любила лошадей, успела изрядно оторваться от основной группы. Тем лучше, подумал воин. — Как бы это объяснить. Я вспомнил всё таким, каким оно было. И действовал соответственно.

Ривллим замолчал, глядя на деревья, медленно проплывающие мимо.

— Почему кочевники так легко продвигаются на север и северо — восток?

Лицо ольта потемнело.

— Когда общаешься с соседями, поневоле предполагаешь, что они относятся к тебе так же, как и ты к ним, — было ответом. — А на следующий день выясняется, что о твоих близких думали как о рабах… Или корме для свиней… — он надолго замолчал. — Иногда очень трудно думать о людях плохо. Когда множество веков не было оснований для вражды.

— Понятно, — Ривллиму стало неловко. — Мне, наверное, не стоило спрашивать. Извини.

— Незачем извиняться, — Вемкамтамаи выпрямился в седле и оглянулся. — Несколько ночей я думал о том же. Помнишь, я говорил, что… ещё не должен был родиться?

Ривллим кивнул.

— Раз уж мы вмешались раз, вмешаемся повторно. Я отправил послание в… свой родной город. Кочевники не угрожают ему. Наоборот, они сама предупредительность. Даже, по — моему, торгуют.

— Ты не боишься изменять прошлое? — изумился Ривллим.

— В этом прошлом нас не должно было быть, мой юный друг, — ответил ольт спокойно. — Надо относиться к нему, как к настоящему. Кстати, — он указал рукой вперёд, — нас ждут. Поторопимся.

До Меорна оставался один день пути.

Но, как воин ни старался, он не мог узнать окрестностей. Горы и, иногда, реки оставались теми же самыми. Всё остальное было чужим. Легко сказать — относиться, как к настоящему! У ольта было сорок шесть веков, ему легко советовать.

Ривллим не раз пытался представить себе сорок шесть веков — и не мог.

— Помнится, ты говорила про клад? — спросил Ривллим, когда они остановились на последний привал.

…Дорога на Меорн оказалась утомительной. Прежде всего, Фиар наотрез отказалась ехать верхом более двух — трёх часов в день. Лошадей, дескать, не переносит.

Кроме того, её оказалось не затащить в святилище Хранительницы — на расстоянии трёх конных переходов от Башен. Узнав, что жрецы в состоянии переправить весь их отряд в Меорн за считанные минуты (Ривллим не понимал, как это делается), Фиар отказалась даже обсуждать такой способ передвижения. Кто — то из солдат шёпотом предложил пронести её внутрь силой. Девушка всего лишь улыбнулась советчику, но тому всю следующую неделю не давали покоя кошмарные сны.

Иерарх не выказал удивления и вручил Ривллиму посох. С его помощью отряд двигался по лесу раз в десять быстрее. Ривллим платил за использование посоха нечеловеческой усталостью; пробуждение становилось пыткой. Фиар, похоже, об этом знала.