Куда уж хуже. Реквием заговорщикам (сборник)

– То, что оставаться здесь бессмысленно, это ясно. Но мы не должны уходить отсюда с пустыми руками. Нам необходимы доказательства подготовки к перевороту: списки членов и участников заговора, может быть, даже бухгалтерская документация, которая позволит вычислить, из каких источников поступали на имя Рюрика и организации средства – причем в течение девяти лет. А это немалый срок. План действий и план расположения военной техники, оружия и войск. Если Рюрик так себя ведет, возможно, за его спиной на самом деле стоят полки и дивизии, готовые по первому же сигналу броситься в бой. Но самое ужасное заключается в том, что солдаты НИЧЕГО НЕ БУДУТ ЗНАТЬ. Им никто ничего не скажет. Ведь они действуют по приказу. А это козырь в руках Рюрика. Был же прецедент.

Мы поняли друг друга. Да, такое случалось, солдаты стреляли в толпу… В своих соотечественников. Я напомнила Павлу о листках с заданием.

– Насколько я понимаю, эта пачка находится у Рюрика. В этих листах содержится информация о том, кто из членов движения, где и когда (с точностью, очевидно, до минуты) будет находиться первого августа и что каждый собирается предпринять, чтобы принести максимальную пользу делу. Чтобы потом сравнить с результатом и, в случае успеха, по достоинству оценить поступок или идею. Дело в том, что одним из важных принципов объединения этих людей является индивидуальный подход к личности, о котором у нас только болтают, а у Рюрика это стало практикой. Это не может не привлечь людей сильных и амбициозных, которые в сложившейся системе не имеют возможности проявить себя. Ты уж извини, что я говорю такими вот штампами, но это все для ясности…

– Пожалуй, эти листы нам нужны больше, чем все остальное. Ведь там указаны конкретные люди с их планами… Если мы раздобудем эти бумажки, то сможем предотвратить цепь готовящихся преступлений.

– Но как добраться до этих документов? В доме Рюрика свора злобных ротвейлеров. Они могут разорвать нас на куски.

– А кто такой Стас? У меня сложилось такое впечатление, что он не последний человек в организации. Может, использовать его?

– Каким образом?

– Да хоть под угрозой смерти.

Мне было сложно что-то ответить, необходимо было время на обдумывание. Ночь редко когда дает ответы на вопросы. Она требует своего. Я чувствовала, как сон постепенно одолевает меня. И сказала об этом Павлу. Он сильно изменился с тех пор, как мы с ним познакомились. Мне он теперь казался значительно старше меня (хотя мы с ним были почти ровесниками), и причина, заставившая его последовать за мной, была как будто забыта. А ведь я так мало знала о нем. Мысль о том, что он может быть убийцей Вика, почему-то больше не посещала меня.

– Пойдем, действительно ты же так устала… – Павел помог мне подняться с бревна и проводил до самой постели. «Почему Крысолов сказал мне, что Худяков охоч до баб?» – в который раз вспомнилось мне перед тем, как я погрузилась в сон.

* * *

Я проснулась рано утром. Не было ни тошноты, как в первый день моего пребывания здесь, ни головокружения. Я чувствовала себя превосходно, если не считать вновь охватившего меня чувства голода. Я заметила некую закономерность: если плотно поужинаешь, то к утру организм словно требует порции ничуть не меньше. Повернув голову, я увидела крепко спящего Павла. Мое уязвленное женское самолюбие, которое не могло понять природу этого молодого, полного сил мужчины, заставило себя умолкнуть. В конце концов, это самое самолюбие вчера днем получило подтверждение моей неотразимости и сексуальной привлекательности. Вполне достаточно. И все равно, за столько времени хоть бы попытку сделал приобнять или поцеловать… Решив, что у него все-таки какие-нибудь проблемы, я потянулась всем телом, стряхивая с себя остатки сна и какое-то блаженное оцепенение. Вспомнив ночной разговор с Павлом, я принялась размышлять на тему: как проникнуть в дом Рюрика, чтобы захватить необходимую документацию, и уже с нею потом выбраться отсюда с помощью пропуска и, доехав до Москвы, связаться с кем надо… Я вдруг вспомнила о выкраденном у Паши документе.

Ступая босыми ногами по теплому паркетному полу, я подошла к креслу, на котором лежал мой махровый халат. Документы были на месте. Я вернулась с ними в постель. Открыла красную корочку удостоверения, и у меня все поплыло перед глазами: «Худяков Павел Павлович. ОМОН г. Тарасов, фирма «Восток». И фотография, на которой изображен не кто иной, как Паша, с которым мы вчера превратили постель во фруктовое пюре. Я взглянула на спящего Павла, затем перевела взгляд на фотографию: совершенно разные люди. Их объединяло только одно – об обоих можно было сказать: высокий, светловолосый. Это все. Значит, Крысолов оказался прав: настоящий Павел Худяков падок на женщин. И он с блеском мне вчера это доказал. А кто же тогда сейчас спит на соседней кровати?

Деньги ему, видишь ли, подавай! Ничего себе! Пятьдесят «лимонов». Да чего уж там, все сто пятьдесят! Нормально. Я подошла к нему и, схватив простыню за край, с силой сдернула ее, чуть не вывихнув себе при этом руку.