Куда залетают орлы

Геликоптер летел над долиной, по-прежнему держа курс точно на тот пятачок, где прятались Смит и Шэффер. Когда расстояние между ними сократилось до нескольких сотен метров, Смит почувствовал себя не в своей тарелке: неужели им так не повезло, что враг узнал об их вылазке или заподозрил о ней? Может быть, в замке услышали ночью гул моторов "Ланкастера", и какой-нибудь умный и достаточно бдительный тип - а их наверняка в Шлосс Адлере полно -догадался о причинах появления бомбардировщика в этом уединенном уголке Германии. Может, ребята из Альпийского корпуса как раз сейчас прочесывают лес, а он, Смит, оказался таким наивным, что даже не выставил часового... Внезапно, почти приблизившись к ним, геликоптер резко повернул влево, спланировал на двор замка, завис на несколько секунд и медленно опустился. Смит незаметным жестом вытер лоб и приник к окуляру трубы. Из геликоптера по лестнице спустился какой-то мужчина. Судя по мундиру, из старших офицеров. Да нет, пожалуй, это был очень высокий чин. Смит с многозначительным лицом передал трубу Шэфферу:

- Взгляните-ка.

Шэффер впился глазами в трубу и опустил ее только тогда, когда наблюдаемый вошел в двери замка.

- Что, ваш приятель, босс?

- Да, я его знаю. Это рейхсмаршал Юлиус Роземейер. Генштаб вермахта.

- Первый раз в жизни вижу рейхсмаршала, и при мне нет моей снайперской винтовки, - пожаловался Шэффер. - Интересно, что тут понадобилось его превосходительству.

- То же, что и нам, - коротко ответил Смит.

- Генерал Карнаби?

- Если речь идет о допросе координатора союзников по вопросам второго фронта, капрала не пошлют.

- А не замышляют ли они вывезти отсюда старину Карнаби? забеспокоился Шэффер.

- Это у них не выгорит. Гестапо своих пленников не уступит. Вермахт у гестапо по струнке ходит.

- Приказания будут?

- Будут. Двигайте отсюда к ребятам, Шэффер. У них там кофе остался на плитке. Через час пусть меня кто-нибудь сменит.

Как ни сомневался Смит, но прогноз погоды, переданный адмиралом Роллендом, сбывался. Погода действительно стала ухудшаться. К полудню солнце скрылось за серой пеленой облаков, и с востока подул резкий ветер. Вскоре повалил снег, сначала редкий, потом все гуще и гуще, а по мере того как усиливался ветер, ужесточался и мороз. Похоже, ночка будет не из приятных, подумал Смит. Но именно такая ночь с нулевой видимостью и ненастьем, когда не хочется высовывать нос за дверь, и была им нужна. При ясной луне проникнуть в замок оказалось бы трудновато. Смит взглянул на часы.

- Пора идти. - Он неуклюже поднялся и похлопал себя по груди, чтобы восстановить кровообращение. -Будьте добры, позовите Томаса.

Рюкзаки и тюки быстро сложили и закинули за плечи. Явился Томас, который вел наблюдение. Он выглядел далеко не таким бодрым, как обычно, и не от того только, что последний час он провел на пронизывающем ветру.

- Эта идиотская рация так и не заработала? - спросил он Смита.

- Безнадежно. Шесть раз пытался - все зря. А что?

- Это я хотел спросить: а что? - с горечью ответил Томас. - Жаль, не удалось убедить адмирала выбросить сюда десант. Только что прибыл еще один учебный батальон.

- Что ж, очень хорошо, - спокойно ответил Смит. - Старики решат, что мы новички, а новички подумают, что мы тут давно ошиваемся.

Томас задумчиво посмотрел на Смита.

- Очень-очень хитро, - и, поколебавшись, предложил: - А может, рассеемся, пока не поздно.

- В каком смысле?

- Да ладно, сами знаете, в каком, - встрял Каррачола. Речь идет о наших жизнях. Какого черта лезть на рожон? Что мы забыли в этой долбаной деревне? И как вы рассчитываете извлечь из замка Карнаби? Если нам следует совершить самоубийство, объясните, с какой стати. Сделайте милость. Вы должны.

- Ничего я вам не должен, - без выражения ответил Смит. И ничего не буду объяснять. Что вам положено, узнаете. В свое время.

- Вы, Смит, - ясно выговорил Торренс-Смиз, - дьявол с железными нервами.

- Это я уже слышал, - равнодушно отозвался Смит.

Железнодорожная станция возле деревни была крохотной двухколейкой с тупиком-депо. Как все такие тупички, она казалась довольно неприглядной, отличалась примитивным аскетизмом архитектуры и свойственным таким местам печальным духом безнадежного ожидания. Этот дух разрухи и запустения проник всюду. А в эту безлюдную ночь, под яростным ветром и снежной метелью в тусклом свете качающихся фонарей станция казалась призрачным местом, забытым Богом и людьми. И это было очень кстати.

Смит провел своих людей через пути под навес станционного здания. Они прошли мимо закрытого книжного киоска, багажного отделения, кассы предварительной продажи билетов и остановились.