Кудеяр

Полтора года томятся они в одной каморке вместе с Елфимом, и каждый раз, когда тот рассказывает о своих приключениях, у Кудеяра возникает желание стать таким же, как он. Да и собой Елфим пригож, сила чувствуется в нём недюжинная.

— Я ведь тоже от Шуйского пострадал, только от другого — Василия Васильевича. В его имении засуха приключилась, всё повыгорело — и в поле и на огороде, народ от голоду помирать стал, а боярский тиун всё требовал с людей подати. Когда же они, чтобы не помереть с голоду, открыли боярские житницы, явились от боярина людишки и жестоко всех покарали: кого в поруб побросали, кого плетьми выпороли. Тогда я подпустил боярину красного петуха и утёк в лес. Эй, Филя, что же ты приуныл? Спой нам бывальщину про лихих разбойничков!

Филя сделал вид, будто ударил по гуслям:

Как во темну ночь осеннююВыезжали добры молодцы,Добры молодцы, буйны головы,Со ножами со булатными,Со стрелами со калёными.Как завидели разбойничкиВ теремах-домах огни,

Нападали буйны головы,Убивали, кто богаче всех,Забирали злато, серебро.А на зорьке, зорьке аленькойКак по полю, полю чистому,Как по травке по муравушке,По цветочкам да по аленькимПроезжали добры молодцы,С той ли песней, с той ли звонкою!

Глаза Елфима увлажнились.

— Ай, молодец! Вот она-песня нашенская! Дай облобызаю тебя.

Кудеяр обвёл глазами убогую каморку. Тесно в ней, но только не зря говорят: в тесноте, да не в обиде. Попробовал было Ерошка поизмываться над ним с Олексой, когда они только что попали сюда, да Елфим заступился, проучил пакостника. Свет едва проникает через крохотное зарешечённое оконце, притаившееся под самым потолком. Для тепла оно почти целиком заткнуто соломой, а всё равно в камере прохладно — изморозь проступила на грязно-сером потолке.

— Тихо! — закричал вдруг Ерошка. — На воле чтой-то подеялось.

Прислушались.

— Елфим, подсади-ка меня, я послухаю.

Ерошка добрался до оконца, выдернул из решётки пук соломы. В камеру хлынул сухой морозный воздух.

— Эй, баба, о чём это там галдят?

Через оконце глухо донёсся визгливый женский голос:

— Уж что там подеялось, уж что там подеялось!

— Что ты расквохталась, словно клуша! Говори толком.

— Сказывают, будто великий князь приказал псарям казнить боярина Андрея Шуйского, те и убили его, волоча к тюрьме. Вон он, бедненький, голышом лежит на снегу.

— Нашла, дура, бедненького!

Новость потрясла всех.

— Говорил я, — послышался из-под тряпья голос Мирона. — Бог правду видит, он и покарал злодея.

— Чует моё сердце, — обратился Елфим к Кудеяру- быть вам с Олексой вскоре на свободе.

Сердце Кудеяра радостно дрогнуло: может, и вправду их с Олексой выпустят на волю, ведь сам великий князь покарал боярина Шуйского. Вспомнились слова, сказанные им полтора года назад: «Всё помню, Фёдор!» И лицо с плотно сжатыми губами, бледное от гнева.

«Отомстил государь за бесчестие, причинённое Ольке, пусть душа её будет теперь спокойна!»

Елфим пристально всматривался в лицо Кудеяра.

— Слышь, друже, ежели и вправду вас с Олексой выпустят на волю, поможешь нам бежать отсюда?

Кудеяр задумался. Он бы и рад помочь Елфиму бежать из тюрьмы, да разве это возможно? Через дверь нe убежишь, там здоровущий замок, да и стража не дремлет. Пол каменный, подземный ход не прокопаешь. Потолок крепкий. Через окно? Так ведь там надёжная решётка.

— Жди, будет он тебя спасать! — до чего же у Ерошки противный голос! — Ежели сам выберется отсюда, то даст стрекача, как заяц, и был таков, об нас он и не подумает.

— Не все такие, как ты, — в голосе Елфима теплится надежда.

— Ежели смогу, то помогу.

— Слышал, Ерошка, а ты говоришь: даст стрекача! Кудеяру я верю. — Елфим тихим голосом стал объяснять свой замысел. — Долго я думал, как можно отсюда убежать. Путь только один-через окно.

— А решётка?

— В ней-то всё и дело. Ну-ка, ребята, подвалите нас с Кудеяром! На вид она крепкая, и в самом деле, если ломить её изнутри, ничего не выйдет. А вот если снаружи поддеть её пешней, легко отвалится — вишь, в том углу она еле держится.

— А стража?

— Что ж стража? Надо выбрать ночку потемнее, тогда стража не помешает.

Предсказание Елфима сбылось: через несколько дней после казни Андрея Шуйского стражник заглянул в камеру и выкликнул троих — Кудеяра, Олексу и Филю. Дьяк Разбойного приказа проверил, те ли явились, и велел убираться из тюрьмы, да поживее.

Ребята не заставили себя упрашивать, стрелой вылетели из тюрьмы на волю и замедлили шаг лишь возле Успенского собора. Ноги у Кудеяра ослабли, сердце колотилось в груди с перебоями. Свежий морозный воздух обжёг внутренности.

— Куда же мы теперь? — спросил Олекса. — Эх, кабы дали нам коней, помчались бы мы во весь опор в Веденеево!