Кукла

Всем известно, что каждое вновь открытое полезное вещество, каждая вновь открытая сила - это новая ступень в развитии цивилизации. Бронза создала античную цивилизацию, железо - средневековую, порох завершил средневековье, а каменный уголь открыл эпоху девятнадцатого столетия. Вне всякого сомнения, металлы Гейста положат начало такому уровню цивилизации, о котором нельзя было и мечтать, и - кто знает? - может быть, приведут к усовершенствованию рода людского...

Ну, а с другой стороны что?.. Женщина, которая не постеснялась бы купаться в присутствии плебеев, подобных мне. Что я значу в ее глазах рядом со всеми этими щеголями, для которых пустая болтовня, острое словцо или комплимент составляют главное содержание жизни? Что вся эта толпа да и она сама сказали бы, увидев оборванца Гейста и его величайшие открытия? Они так невежественны, что даже не удивились бы.

Наконец допустим, я женюсь на ней; что тогда? Сразу же в салон выскочки нахлынут все явные и тайные поклонники, двоюродные и четвероюродные братцы и бог весть кто еще! И опять придется не замечать взглядов, не слышать комплиментов, стушевываться при интимных беседах - о чем? - о моем позоре, о моей глупости? Год такой жизни - и я пал бы так низко, что, пожалуй, унизился бы даже до ревности к подобным субъектам...

Ах, не лучше ли бросить сердце на растерзание голодным псам, чем подарить его женщине, которая даже не догадывается, как велика разница между этими людьми и мной!

Хватит!"

Он опять сел за стол и начал письмо к Гейсту. Но тут же отложил его.

- Хорош же я! - вслух сказал он. - Собираюсь подписать обязательство, не приведя в порядок свои дела...

"Вот как меняются времена! - подумал он. - Некогда такой вот Гейст был бы символом сатаны, с которым борется ангел в образе женщины. А теперь... кто из них сатана, а кто ангел-хранитель?"

В этот момент в дверь постучали. Вошел лакей и подал Вокульскому большой конверт.

- Из Варшавы... - прошептал Вокульский. - От Жецкого?.. Пересылает мне в конверте какое-то другое письмо... Ах, от председательши! Уж не сообщает ли она мне о свадьбе панны Изабеллы?

Он разорвал конверт, но с минуту не решался читать. Сердце его колотилось.

- Все равно! - пробормотал он и стал читать:

"Дорогой мой пан Станислав! Видно, и впрямь ты весело живешь и, говорят, даже укатил в Париж; вот и забываешь своих друзей. А могила бедного твоего покойного дяди все еще дожидается обещанного надгробия, да и хотела бы я посоветоваться с тобой насчет постройки сахарного завода, к чему люди склоняют меня на старости лет. Стыдись, пан Станислав, а пуще того - пожалей ты, что не видишь румянца на щечках Беллы; она сейчас в гостях у меня и покраснела как рак, услышав, что я пишу к тебе. Милая девочка! Она живет по соседству с нами, у тетки, и часто навещает меня. Догадываюсь я, что ты чем-то сильно огорчил ее; не мешкай же с извинением, приезжай поскорее прямо ко мне. Белла пробудет тут еще несколько дней, и, может быть, я уговорю ее простить тебя..."

Вокульский вскочил из-за стола, распахнул окно и, стоя перед ним, еще раз перечитал письмо председательши; глаза его загорелись, на щеках выступили красные пятна.

Он позвонил раз, другой, третий... Наконец, сам выбежал в коридор и крикнул:

- Гарсон! Эй, гарсон!

- Что прикажете?

- Счет.

- Какой?

- Полный счет за последние пять дней... Полный, понимаете?

- Прикажете сейчас подать? - удивился гарсон.

- Сию же минуту!.. И... нанять экипаж к Северному вокзалу. Сию же минуту!

Глава третья

Человек, счастливый в любви

Вернувшись из Парижа в Варшаву, Вокульский нашел дома второе письмо от председательши.

Старушка настаивала, чтобы он немедля приехал и погостил у нее недельки две-три.

"Не думай, пан Станислав, - заканчивала она, - что я приглашаю тебя из-за твоих новых успехов, чтобы похвалиться знакомством с тобою. Бывает в жизни и так, да не в моих это нравах. Я только хочу, чтобы ты отдохнул после тяжких трудов. Может быть, развлечешься у меня в доме, где, кроме докучливой старухи хозяйки, найдешь общество молодых, красивых женщин".

- Очень мне нужны молодые, красивые женщины! - пробормотал Вокульский.

И тут же спохватился: о каких это успехах пишет председательша? Неужели даже до провинции уже дошла весть о его последних прибылях, хотя сам он не обмолвился о них ни словом?

Однако он перестал удивляться словам председательши, как только наскоро ознакомился с положением дел. После его отъезда в Париж торговые обороты магазина выросли и продолжали расти день ото дня. Десятки купцов завязали с ним деловые отношения; отступился лишь один из старых, написав при этом резкое письмо, где объяснял, что, владея не оружейным складом, а всего лишь магазином тканей, он не видит смысла поддерживать в дальнейшем связь с фирмой достопочтенного Вокульского и к Новому году будет иметь честь окончательно с ним рассчитаться. Товарооборот был так велик, что пан Игнаций на свой страх и риск снял новый склад и взял восьмого приказчика и двух экспедиторов.