Кукла Яся (СИ)

— Не должно. И не будет.

Допиваю содержимое бокала и улыбаюсь сквозь слёзы.

Глава 39. Друган

Кирилл

Москва

Снимаю пальто и девушка-администратор провожает меня в зал к нужному столику.

— Салам, дорогой!

— Здравствуй, Ахмад.

Обмениваемся рукопожатиями. Он хлопает меня по плечу.

— Присаживайся. Рад тебя видеть.

— Взаимно.

Официант ставит на стол коньяк.

— Ну как ты, Дым?

— Всё в норме.

— Без пацанов своих справляешься, говорят, — кивает.

— Стараемся, — занимаю место напротив.

— Не скромничай. Знаю, что ты серьёзно поднялся в этих ваших бандосовских кругах. Самого Паровоза обскакал. Как он, кстати? Где?

Да-да, взял и сказал тебе.

— Не знаю.

— А остальные?

— Без понятия. Связь не поддерживаем, — поясняю я коротко.

— Ясно-ясно. Вы теперь, так сказать, по разные стороны баррикад.

— Типа того.

Не хрен ему знать правду. Никому доверять нельзя. Опасно.

— Не хотел соскочить, как товарищи?

— Хотел, не хотел — никого не волнует. Всем сразу выйти из игры — без вариантов. Так не делается, есть определённые обязательства перед уважаемыми людьми.

— Понял. Слушай, прости мне моё любопытство, не могу не спросить, чем в итоге закончилась история с кровавой свадьбой? Удалось найти тех, кто устроил беспредел?

— Разумеется.

— Такой жести не припомню с девяностых. Жалко этого Калаша вашего. Совсем молодой был…

Стискиваю челюсти.

Никто из нас и представить не мог, что враги Паровозова устроят пальбу прямо на его свадьбе.

До сих пор адов день перед глазами стоит.

— Чего ж Илюха не позаботился о секретности такого важного мероприятия?

— Позаботился, — выталкиваю зло.

— Значит, получается, что среди своих завелась крыса?

— Да.

— Ясно-ясно, — качает головой. — Это печально.

— Это — правда жизни.

— К сожалению.

— Твои как дела, Ахмед? Бизнес процветает? — перевожу тему, когда нам приносят стейки и гарнир.

— Ты ведь составишь мне компанию, брат? Не люблю ужинать в одиночестве.

Киваю и беру приборы, а он тем временем отвечает на мой вопрос.

— Бизнес процветает. Потому, собственно, и проблемы нарисовались.

— Помощь нужна? — спрашиваю напрямую, ибо не люблю ходить вокруг да около.

— Нужна, Кирилл, — тяжко вздыхает. — Боюсь, отожмут у меня то, что вот этими руками годами создавалось.

— Не отожмут, — отпиливаю кусок стейка. — Давай, рассказывай, кто там бессмертным себя возомнил.

***

В воскресенье посылаю все дела на хер. Накануне раздаю необходимые инструкции пацанам и вырубаю трубу.

До обеда тупо сплю. Потом еду на скалодром и провожу там несколько часов кряду.

Вечером оставляю машину на паркинге. Отправляюсь гулять пешком по ночной Москве, украшенной в честь надвигающихся праздников.

Мороз щиплет нос и уши. Колючий снег лупит по морде, а принятый вовнутрь алкоголь разгоняет по венам тепло.

Иду, пряча замёрзшие руки в карманах пальто. Перчатки свои, дорогие, кожаные, проебал где-то, олень.

Мимо мелькают люди и ёлки. Цветные витрины. Ящики с жёлто-оранжевыми мандаринами.

Только первая неделя декабря сейчас, а столица уже наряжена по полной программе. Пафосная, яркая, вызывающе красивая. Такой её видят туристы и приезжие энтузиасты. А если копнуть…

Спускаюсь в подземку. Шарахаюсь там. Путаю станции. В итоге пешкадропом проделываю двойной маршрут. Да и плевать. Куда мне торопиться? Дома никто не ждёт.

Дохожу до угла. Сворачиваю в арку, по привычке нащупывая пистолет. Так и живём…

Слышу какие-то странные звуки.

Притормаживая, всматриваюсь в темноту.

Померещилось по пьяни?

Мотнув головой, продолжаю путь, но опять слышу какой-то скулёж.

Достаю телефон и включаю фонарик. Подсвечиваю пространство арки и замечаю какой-то огромный шебуршащий пакет.

Чё за херь?

Нахмурившись, подхожу ближе и заглядываю в него с другой стороны, присев на корточки.

Из пакета выглядывает дрожащая собачья морда.

— Ты чё, усатый тут делаешь?

Пёс тихо поскуливает.

— Замёрз, что ли?

Протягиваю руку. Трогаю ледяной нос и настораживает, как собака при этом дёргается назад.

Да. Околел малый. Трясётся весь. В пакете так-то не согреешься.

— Кусать будешь? — руку даю понюхать. По ледяным купированным ушам прохожусь ладонью.

Вроде как, зверь не настроен на агрессию.

— А ну-ка, пошли со мной.

Встаю и зову его. Однако мохнатый не спешит двинуться следом. Шебуршит пакетом и на этом всё.

— Погнали, алё!

Выжидаю пару минут, а когда надоедает, возвращаюсь к нему и, наклонившись, вытаскиваю из укрытия на снег.

— Идём, говорю. Чё ты такой непонятливый?

Лежит. Хвостом машет.

— Странный, капец.

Начинаю удаляться во двор. Оборачиваюсь. Вижу, что, животное, хромая, пытается следовать за мной.

Вот блин.

Иду за щенком. Поднимаю. Тащу в подъезд на руках.

— Сразу не мог сказать? — предъявляю уже в лифте.

Пёс таращится на меня своими блестящими глазищами.

Увесистый, падла.

Симпотный. Породистый, вроде. Явно потерялся или убежал от хозяина.

— Нам сюдой, — сообщаю на лестничной клетке.

Нащупываю ключи. Открываю дверь и захожу в свою холостяцкую хату.

— Вэлком.

Ставлю его на пол. Включаю свет.

— Грейся, зверь.

Пока разуваюсь-раздеваюсь, этот сидит у двери туалета и внимательно за мной наблюдает.