Кукловод

– Старуху-знахарку, – ответил я, – только почему ты думаешь, что невинно? – засмеялся я.

– А кого же у нас по вине сажают? – удивился Фрол Исаевич.

– Бывает, – чисто теоретически, возразил я. – Расскажите, кто из старых чиновников остался в городе? К кому можно обратиться?

– Задача, – по-простому, почесал себе затылок портной. – Почитай из старых, никого уже и не осталось. Городской начальник Киселев от пьянства еще лет десять назад помер, других кого перевели, кто спился, кто на войну ушел. Говорят, будто на нас какой-то Бонапартий с несметным войском прет?

– Точно, прет, – подтвердил я.

– Вот все кто мог и пошли воевать. Будь тут зять Семен, он бы дело враз решил. Он всех теперешних купил с потрохами… А так, даже и не знаю, что вам присоветовать…

– Не знаешь, Антон Иванович, – спросил я о бывшем барине Котомкина и своем предке, – у себя в имении?

– Тоже на войну уехал, да не один, с супругой.

– Вот черт! – выругался я. – Надо же, сплошное невезение! А генерал Присыпка жив?

– Тоже помер, уж, наверное, как третий год. А вдова его здесь осталась, не живет, а царствует. У нас ее матушкой Екатериной прозвали.

– Вот это хорошо, – обрадовался я, – завтра же к ней и схожу. Она должна всех местных знать.

– Сходи, почему не сходить, – с сомнением в голосе сказал Котомкин, – сходи, поклонись. Только, боюсь, от того будет мало току. Очень уж она строга и гневлива.

– Ничего, авось, не съест! – сказал я, в уверенности, что с княгиней Анной Сергеевной как-нибудь полажу.

С милой Аннет, меня связывала ее интимная тайна. Ее юной девушкой выдали замуж за пожилого генерала. Конечно, безо всякой любви. Генерал был ей явно не парой и у молодой княгини начались нервные расстройства. Он так допекла мужа истериками, что он уже не знал, куда от нее деваться. Тогда-то мы и познакомились. Я разобрался в проблемах молодой женщины и прописал ей ежедневный моцион по окрестностям в сопровождении молодого глухонемого кучера.

После первой же поездки за город у княгини кончились истерики, исправился характер, и отношения с мужем наладились настолько, что он смог продолжить изредка выполнять свой супружеский долг. Что было очень кстати, на случай ее беременности.

– Анна Сергеевна живет одна? – полюбопытствовал я.

– Только с дочкой, старшие сыновья уже на военных учатся.

– И много у нее детей?

– Трое.

– Даже так! Она просто молодец, – порадовался я за княгиню.

Кажется, мои медицинские рекомендации принесли отечеству несомненную демографическую пользу.

Когда прояснилась обстановка, я решился задать самый главный вопрос. Что Котомкин знает о моей жене.

– Видел, совсем недавно, – ответил он и спросил все у того же белобрысого Василия. – Васятка, когда Алевтина Сергеевна к нам заезжала?

– После Пасхи, – ответил тот.

– А, а, где она теперь? – стараясь, чтобы голос звучал естественно, спросил я.

– Думаю, у себя в Завидово, – подумав, ответил Котомкин.

– Не, они в Петербурх уехали, – вмешался Василий. – Ничего вы Фрол Исаевич не помните, они ж к нам заезжали проститься.

– Его, правда, – виновато сказал Котомкин, – точно, заезжала. Прости, Алексей Григорьевич, запамятовал.

– Что это еще за Завидово? – невольно воскликнул я, не сумев унять волнение.

Маша и Котомкин посмотрели на меня удивленно, а Иван, как мне показалось, с сочувствием. Дело в том, что имение Завидово принадлежало помещику Трегубову, его порвал волк-оборотень, а я лечил. Со мной в Завидово была жена, и они с молодым помещиком, явно понравились друг другу. Василий Трегубов был красивым парнем, вполне в народном стиле, кудрявым и томным. Как сплетничали в уезде, на него запала престарелая Екатерина Алексеевна по прозвищу Великая, и попользовавшись молодостью, наградила богатым имением.

– Разве ты не знал? – удивился Котомкин. – Тамошний барин Василий Иванович перед смертью все имение отписал Алевтине Сергеевне.

– Первый раз слышу, – ответил я, скрывая раздражение. – Это, наверное, было уже после меня. Когда мы с Алей были в Завидово, ее там арестовали и увезли в Петербург по приказу императора Павла.

– Это то, что ты мне рассказывал? – тихо спросила Маша.

– Да, – односложно, ответил я.

Мне кажется, кроме Ивана, который был со мной в Завидово, никто не понял, с чего это я стал нервничать. Иван же слишком упорно отводил взгляд и не проявлял к теме разговора никакого интереса.

– И когда этот Трегубов умер? – спросил я. – Он же был совсем молодым!

Котомкин задумался и виновато развел руками:

– Прости, тоже запамятовал. Только мне сдается, давно. Сама же Алевтина Сергеевна, когда бывает в Завидово, всегда нас навещает. Васятка, ты-то не помнишь, когда тамошний барин помер?

– Лет пять, а может и все десять. Мне, Фрол Исаевич, это без интереса.

Пока мы разговаривали, нам приготовили комнаты и накрыли стол для позднего ужина. Мы все провели бессонную ночь, устали за день, хотели спать, но никто не решился помешать бывшему рабу продемонстрировать свое благосостояние и гостеприимство. Впрочем, за столом мы посидели недолго и разошлись по своим комнатам.