Кукловоды. Дверь в Лето

Поэтому всякий раз мне приходилось обходить вместе с ним все одиннадцать дверей и приоткрывать их по очереди, дабы он убедился, что за каждой из них та же зима. И с каждым новым разочарованием росло его недовольство мною.

Так что он оставался дома до тех пор, пока внутреннее гидравлическое давление не выгоняло его наружу. Когда он возвращался, льдинки на лапах стучали по полу, словно башмаки на деревянной подошве. Он свирепо посматривал на меня и отказывался мурлыкать, пока не обкусит все до последней льдинки, после чего милостиво прощал меня – до следующего раза.

Но он никогда не прекращал искать Дверь в Лето.

* * *

Третьего декабря 1970 года я тоже искал ее.

Мои попытки были столь же безнадежны, как поиски Пита тогда, в январском Коннектикуте. Весь снег, что выпал в Южной Калифорнии, остался лежать в горах, на радость лыжникам. В центре Лос-Анджелеса снега не было вообще, – должно быть, он не мог пробиться сквозь смог. Но в сердце у меня царила зима.

На здоровье я не жаловался, если не считать хронического похмелья. Мне еще не стукнуло тридцати, и денежные дела у меня были в порядке. За мной никто не гнался: ни разгневанные мужья, ни полиция, ни судебные исполнители – словом, ничего такого, что нельзя было вылечить легкой порцией амнезии. Но в сердце у меня все равно была зима, и я искал Дверь в Лето. И не потому, что я так уж жалел себя, хотя, конечно, жалел. В конце концов, больше двух миллиардов человек на планете находились в худшем положении, нежели я. Но Дверь в Лето искал я один.

Большинство дверей, что я проверил за последние дни, были двустворчатыми и открывались в обе стороны, наподобие той, перед которой я сейчас стоял. Она вела, если верить вывеске, в гриль-бар «Сан-Суси». Я вошел, выбрал кабинку неподалеку от входа, осторожно поставил на сиденье дорожную сумку и примостился рядом, поджидая официанта.

– А я у-у? – спросила сумка.

– Успокойся, Пит, – отвечал я.

– Мя-а-а-у!

– Не дури, не так уж долго ты сидишь в сумке. И закрой пасть, официант идет.

Пит замолк. Когда я поднял голову, официант уже наклонился над столиком.

– Двойной скотч, стакан воды и бутылочку имбирного пива.

– Имбирное пиво, сэр? Со скотчем? – Официант, похоже, расстроился.

– Есть у вас имбирное пиво или нет?

– Почему нет, есть, конечно. Но…

– Тогда несите. Я не собираюсь его пить – я буду смотреть на него и показывать ему язык. И прихватите блюдце.

– Как угодно, сэр. – Он протер столик. – А как насчет бифштекса? Или устриц? Сегодня устрицы очень хороши…

– Послушайте, приятель! Если обещаете не приносить устриц, я включу их стоимость в чаевые. Все, что мне надо, я уже заказал… И не забудьте блюдце.

Он наконец заткнулся и ушел. Я еще предупредил Пита, чтоб не дергался, – морская пехота не подведет. Вернулся официант: бутылку он нес на блюдце – самоутверждения ради. Пока он открывал лимонад, я успел смешать виски с водой.

– Принести стакан под пиво, сэр?

– Мы, ковбои, пьем только из горла.

Он заткнулся и молча взял с меня деньги за выпивку и чаевые, не забыв включить в счет устриц. Едва он убрался, я налил в блюдце пива и постучал по сумке:

– Кушать подано, Питер.

Сумка была открыта. Когда я ношу в ней Пита, то никогда не застегиваю молнию. Пит когтями раздвинул края сумки, высунул голову и быстро огляделся. Потом вылез и оперся передними лапами о край стола. Мы переглянулись, и я поднял стакан:

– За слабый пол, Пит! Чтоб вовремя встретить и вовремя расстаться!

Он молча кивнул в ответ – это полностью соответствовало его собственной философии. Потом изящно наклонил голову и принялся лакать пиво.

– Если такое, конечно, возможно, – добавил я и сделал приличный глоток.

Пит не ответил. Для него забыть даму сердца труда не составляло – он был прирожденным холостяком.

За окном, на другой стороне улицы, бежали буквы рекламы. Сперва они сложились в слова: «ТЫ СПИШЬ, А СЛУЖБА ИДЕТ», потом появилось: «ОКУНИСЬ В СОН, И ВСЕ БЕДЫ ВОН!» Затем загорелись буквы вдвое больше прежних:

СТРАХОВАЯ КОМПАНИЯ «ВЗАИМНАЯ ГАРАНТИЯ».

Я прочитал рекламу трижды, не вникая в смысл. О приостановленной жизни я знал не больше остальных. Когда об этом заговорили в первый раз, я прочитал популярную статью на эту тему. Да еще раза два или три в неделю с утренней почтой мне поступали рекламные проспекты страховых компаний. Я выбрасывал их не читая: это касалось меня не больше, чем реклама губной помады.

Во-первых, до недавнего времени я не смог бы заплатить за «холодный сон»: он стоил недешево. Во-вторых, с какой стати человеку, который увлечен работой, умеет делать деньги и надеется, что вскоре их у него станет еще больше, да к тому же влюбленному и, можно сказать, почти женатому, – с какой стати ему, спрашиваю я вас, становиться наполовину самоубийцей?