Куколка

— Ну… что бы он там ни думал, он разозлился и заявил: «Вы же знаете этих девушек! Может быть, она встретила мужчину и сбежала с ним». Я возразил: странно, что Бэлль ничего с собой не прихватила, и сказал, что подумываю обратиться в жандармерию — а вдруг совершено преступление. Это сработало — Паскаль повысил голос, его глаза заблестели. Он сказал, что пострадает моя репутация. Я заметил на это, что скорее пострадает его репутация, ведь мне придется рассказать жандармам, как мы познакомились.

Лебран замолчал, налил им с Этьеном бордо, полюбовался игрой света в бокале, понюхал вино, а потом сделал глоток.

— С этими словами я развернулся и ушел. Хотя лучше бы он оставался в неведении относительно моих планов.

Этьен уже жалел, что покинул свой пост у дома Паскаля. Если Филипп спугнул консьержа, тот, вероятно, поспешит предупредить своих сообщников о том, что им грозят неприятности.

Глава тридцать третья

Бэлль не могла думать ни о чем, кроме жажды. Каждый раз, закрывая глаза, она видела, как из крана бежит вода, представляла, как складывает руки ковшиком, наклоняется вперед и жадно пьет. Она пыталась переключиться на мысли о Мог, но в ее воспоминаниях Мог всегда представала с чайником в руках и наливала в чашку чай.

Шум внизу на лестнице испугал девушку. Она села и прислушалась, уверенная в том, что у нее слуховые галлюцинации. Но внизу действительно кто-то был. Бэлль вскочила с постели и, мгновенно оказавшись у двери и забыв о жажде, стала кричать и колотить кулаками в дверь.

Затем она остановилась, прислушалась и услышала шаги — кто-то поднимался по лестнице. Бэлль заметила под дверью полоску света — включили электричество.

— Помогите мне! — крикнула девушка. — Я здесь!

— Я знаю, что ты там, — ответил голос Паскаля. — Отойди от двери. Я принес тебе еду и воду.

Бэлль вздохнула с облегчением и, повинуясь порыву, отступила от двери, придерживая на груди разорванный лиф. Она слышала, как в замке повернулся ключ, потом дверь медленно открылась. Такой долгожданный свет залил комнату. Бэлль зажмурилась. Паскаль держал в руке кувшин. На плече у него висела сумка. В другой руке он сжимал нож.

— Не бойся, — успокоил Паскаль Бэлль и потянулся к выключателю. — Я пущу его в ход, только если ты ослушаешься.

Взгляд девушки был прикован к кувшину — жажда оказалась сильнее страха.

— Где ты был? — выдохнула она. — Почему так долго не приходил?

Паскаль протянул ей кувшин и быстро запер за собой дверь. Бэлль поднесла кувшин к губам и стала жадно пить. Еще никогда вода не казалась ей такой вкусной.

— Надеюсь, ты уже смирилась с мыслью о том, что будешь мила со мной, — сказал Паскаль.

Утолив жажду, Бэлль поставила кувшин на умывальник.

— Я сделаю все, что ты скажешь, но больше не запирай меня так надолго, — попросила она.

— Поешь, — велел он, протягивая ей сумку.

Бэлль схватила ее. Внутри оказался ломоть хлеба с сыром. Хлеб был черствым, а сыр очень твердым, но это не имело значения. Бэлль откусывала большие куски и так быстро проглатывала их, что даже не чувствовала вкуса.

Паскаль стоял и наблюдал за ней. Бэлль пару раз поднимала на него глаза, а он в ответ лишь усмехался.

— Спасибо, — сказала она, как только проглотила последнюю крошку. — Я думала, ты никогда больше не придешь.

— Мне пришлось научить тебя уважать меня, — с угрозой в голосе произнес Паскаль. — Но я уверен, теперь, когда ты знаешь, что я могу с тобой сделать, все будет по-другому.

Когда Бэлль утолила жажду и голод, к ней вернулась способность рассуждать.

— Чего ты от меня хочешь?

— Твоей любви, — ответил Паскаль.

Сердце Бэлль упало. Она взглянула в его глаза и в них вместо холодного равнодушия, которое поразило ее при первой встрече, увидела такое же безумие, какое плескалось в глазах Фальдо в тот день, когда он умер. Она не очень хорошо поступила с Фальдо, несмотря на то что испытывала к нему симпатию. К Паскалю же Бэлль испытывала только отвращение, и от одной мысли о том, что он опять будет прикасаться к ней, по ее телу пробежали мурашки.

— Понадобится время и терпение, чтобы зародилась любовь, — осторожно начала девушка, не на минуту не забывая о том, что у Паскаля в руке нож. Он был сантиметров пятнадцать длиной, с тонким лезвием, но казался необычайно острым. — Запирать меня без еды и воды — не лучший способ вызвать расположение.

— В таком случае я удовольствуюсь фальшивой любовью, которую ты демонстрируешь своим клиентам, — произнес Паскаль, похотливо облизывая губы и не сводя с нее глаз.

Бэлль была так занята едой и утолением жажды, что совершенно забыла о своем порванном платье и обнаженной груди. По спине у нее пробежал холодок. Она попыталась прикрыться.

— Не стоит прятать грудь, — сказал Паскаль. — Мне нравится на нее смотреть. Я знаю, какой страстной ты бываешь со своими клиентами. Многие из них мне об этом рассказывали.

Одного его елейного голоса, не говоря уже о том, что он говорил, было достаточно, чтобы внутри у Бэлль похолодело. Она не сможет снова переспать с ним, она этого не выдержит.