Кукурузный мёд (сборник)

И тигр как будто трахает коня…

* * *

За два месяца монах Лоринков и королевское войско очистили почти всю Молдавию. Войско, по требованию Лоринкова, постилось, молилось, и сражалось каждый день. Битва проходила так: Лоринков выходил вперед со знаменем, бежал на врага, войско бежало в кусты, и, оглянувшись, видело, что монаха вот-вот прикончат. Устыдившись, войско возвращалось к Лоринкову и отбивало его от врага. Король Михай Тупой улыбался, рукоплескал и ждал, когда очистится все королевство, чтобы сжечь монаха и начать править, как раньше. Все шло как по маслу.

Монаха Лоринкова беспокоило только, что Голос ни разу не появлялся. С мыслью об этом он уснул у местечка Комрат, где войско Молдавское разгромило армию крестоносцев Швейцарии и Нидерландов.

– Зря беспокоился, – сказал Голос.

– Ой, Голос, я так рад! – сказал Лоринков.

– Чего же тогда пидором обзывался?! – сказал Голос.

– Я думал вы меня обманули, – сказал Лоринков виновато.

– Обманывают в банках, – сказал Голос.

– А я Голос, – сказал Голос.

– Но к делу, – сказал Голос.

– Ты освободил Молдавию и это хорошо, – сказал Голос.

– Но остается остальной мир, – сказал Голос.

– На весь мир я не подписывался, – сказал монах Лоринков.

– Какие же вы молдаване, эгоисты – сказал Голос.

– Я устал, – сказал Лоринков.

– Я не жрал толком с осени, – сказал он.

– Если не спасешь мир, то все твои хлопоты о Молдавии бесполезны, – сказал Голос.

– Все равно мир соберется, навалится на вас, и конец котенку, – сказал Голос.

– Какому котенку? – сказал Лоринков.

– Ну, привет землянам, – сказал Голос.

– Каким землянам?! – сказал Лоринков.

– Молдаване… – сказал Голос.

– Знаешь, что?! – сказал Лоринков.

– Даже Бог – молдаванин! – сказал он.

– Ладно, ладно, – сказал Голос.

– Берегись короля, – сказал он.

– Т-с-с, – сказал он.

Лоринков сделал вид, что спит. В это время к нему подкрался король Михай Тупой. Монах не видел короля, но не узнать Михая по запаху было невозможно. От короля густо пахло говном. Михай поглядел на монаха и прошептал:

– Еще три битвы, а потом мы сожжем тебя как еретика!

– За постмодернизм, за анти-молдавенизм, – сказал он.

– А в учебниках истории мы напишем, что Молдавию освободили румынский дух и король Михай Тупой, – сказал он.

Посмеялся немного демонически, и, распространяя запах очистных сооружений, ушел.

– Ничего себе! – сказал Лоринков.

– Человека, который спасает Молдавию, обвинять в анти-молдаванизме?! – сказал он.

– Идиот, – сказал голос.

– Молдаванам главное что ты Говоришь, а не то, что Делаешь, – сказал он.

– Оставим это, срал я на них, – сказал монах устало.

– Итак, мир, – сказал Голос.

– Все твои битвы, походы и сражения это ерунда и подготовка, – сказал Голос.

– Ты призван спасти мир от Антихриста, – сказал он.

– В молдавском местечке Колоница уже родился Антихрист, – сказал он.

– Инфант Долбоносик?! – воскликнул монах.

– Нет, крестьянин по имени Микидуца… – сказал голос.

– Вернее, Антихрист вселился в крестьянина… – сказал Голос.

– Так же, как Бог вселился в тебя, – сказал Голос.

– Или ты, алкаш, думал, что ты и есть Бог?! – сказал Голос.

– Ты просто временное пристанище для него, пока он сражается с Антихристом на Земле, – сказал Голос.

Монах слушал, дрожа. Антихрист выбрал тело человека Микидуцы, который живет сейчас в селе Колоница. Когда настанет пора, то человек станет величайшим злодеем мира, в сравнении с которым померкнут имена Гитлера, Чингисхана, Джека-Потрошителя и Егора Гайдара. Он проведет священный обряд Черной Мессы, и Земля станет царством Тьмы на тысячелетия. Допустить этого нельзя. Надо найти Микидуцу, и… И?

– И? – дрожа, – сказал Лоринков.

Но Голос уже пропал.

* * *

На следующий день Лоринков, собравшись тайком, ушел из лагеря.

Было еще очень рано, так что на уход монаха никто не обратил внимание. Да и армия уже научилась воевать сама, и страна была почти вся освобождена… Так что монах, с его сраными проповедями и призывами к справедливости, был скорее помехой. Лоринков шел быстро, накинув на голову капюшон, и ноги его, загрубевшие за годы жизни без обуви, не чувствовали ничего. До Колоницы Лоринков добрался за несколько дней. Село, сожженное и разрушенное, напоминало картофелину, которую забыли в костре. Лишь кое где в пепле и разрушениях белел то кусочек рубашки, оставленной прежним владельцем, то зеленела чудом сохранившаяся травинка.

– Голос, Голос, – сказал Лоринков, придуриваясь.

– Я на месте, – сказал Лоринков на всякий случай.

Он приобрел привычку говорить вслух, отчитываясь о том, что делал. На всякий случай, для Голоса. Побродив по селу, Лоринков никого не нашел. Ночевать он собрался в маленьком полуразрушенном домишке у леса, где и стал ужинать куском холодной мамалыги. Послышался шорох. Монах Лоринков, не боявшийся уже ни Бога, которым он был, ни черта, которого ему следовало искать, лишь подвинулся на лежанке, и сказал:

– Если ты человек, войди и ешь.

В комнату зашел, держась за стену, мальчишка лет четырех. Лоринков молча смотрел на него. Страна моя, страна моя, думал он. Ах вы пидоры, думал он, не очень понимая, про кого.

– Сядь и ешь, – сказал монах.