Кукушка

Но для начала она решила прибраться в квартире Арона, чтобы нигде не осталось ее отпечатков пальцев. Хотя она за этим следила с самого начала пребывания здесь, но все-таки решила еще раз тщательно протереть влажной тряпкой краны, ручки дверей и вообще все к чему прикасалась.

На столе оставила всего один лишь бокал, из которого Арон выпил вино. Свой промыла, протерла и убрала в шкафчик. После этого оделась, взяла сумку и вышла, захлопнув дверь.

Прямо от дома Арона Лилия Станиславовна поехала в салон красоты, где перекрасила волосы. Стилист, молодая девушка, пыталась обвинить ее в отсутствии вкуса, не понимая, зачем Лилия Станиславовна хочет придать своей шевелюре побольше седины.

– Седина старит, – заявила она, но отговорить Квинт так и не смогла. После того как с окраской было закончено, клиентка долго и придирчиво рассматривала себя в зеркало. И посмотреть было на что. Ведь теперь выглядела она лет на десять старше.

– Я вас предупреждала, – сказала девушка стилист, посчитав, что клиентка разочарована, но та к ее изумлению, вдруг рассмеялась.

– Все отлично, моя дорогая. – Лилия Станиславовна расплатилась и ушла, оставив стилистку в полном недоумении.

– Ну и вкусы у людей. Дает старуха. Чего ж тут отличного, – проговорила та, не понимая, как такое безобразие может нравиться.

Глава 22

Поначалу Квинт хотела остановиться в гостинице, но потом передумала. Там ведь регистрируют всех постояльцев, занося паспортные данные в журнал. Хотя с пропиской у нее было все нормально. Спасибо Арону. Договорился, чтобы ее прописали в какой-то развалюхе в пригороде Монино. Но все равно, Лилия Станиславовна решила, что не стоит подставлять себя и поехала на Курский вокзал. Раньше, частенько бывая там по делам, видела старичков и старушек с табличками на груди, на которых значилось, что сдаются квартиры и комнаты.

Приглядевшись к одному такому старичку интеллигентного вида с бородкой и в очках, Лилия Станиславовна подошла, выяснить, что он предлагает. Как оказалось, старичок был еще тем дельцом. В наличие у него имелось две однокомнатные квартиры, одна двушка и несколько комнат. И все это недалеко от вокзала.

Лилию Станиславовну заинтересовала двушка. К тому же находилась она совсем рядом от метро на Земляном валу.

– Но двухкомнатная квартира будет стоить дороже, – предупредил старик и получив согласие, повел Квинт к дому, говоря: – Тут всего-то пять минут ходьбы.

Квартира и в самом деле оказалась неплохая. Ее окна выходили не на Садовое кольцо, а в тихий двор, в котором росло много деревьев и было мало людей. Никто из посторонних сюда не заходил, и это не раздражало местных обитателей в том числе и Лилию Станиславовну. И еще в ней был телефон, что тоже оказалось не маловажным.

– Мне она нравится, – сказала Квинт старику и предложила как и было договорено задаток. А когда тот ушел, она заперев за ним дверь, рухнула на диван, и заплакала. Еще недавно у нее было все свое: дом, квартира, был Костик, Таисия и была дочка Юлька. Теперь все это ушло в прошлое. А она стала изгоем и вынуждена скрываться ото всех, пугаться каждого проходившего мимо милиционера. Еще не могла привыкнуть, что у нее теперь несколько другое лицо, отличающееся от тех фотографий, которые она видела на Курском вокзале на стенде – их разыскивает милиция. И как с этим совсем жить, кто бы ей подсказал. С этими мыслями она и заснула.

На другой день проснувшись, она вдруг почувствовала, что ее нестерпимо тянет съездить и посмотреть на пепелище. Не могла объяснить себе, почему это так. Возможно в ней проснулись животные рефлексы. Слышала, например, что кошки привыкают к месту, и потом часто прибегают туда, где жили.

– А что, может и в самом деле, съездить? – сказала она себе, уверенная, что никто из деревенских ее с таким лицом теперь не узнает. Да и когда им узнавать, когда они не просыхают от водки. «Неплохо бы еще и поговорить с кем-нибудь из местных», – подумала она, уже когда сидела в машине такси, увозившей ее из города. И когда въезжали в деревню, почувствовала как взволнованно заколотилось сердце. Едва сдержалась, чтобы не расплакаться, увидев все то, что осталось от некогда ее роскошного дома. Все в округе завидовали, говоря, что ее дом похож на терем. Теперь от этого терема остался только фундамент над которым высоко вверх торчала почерневшая кирпичная труба камина. Сам камин местные уже потихоньку стали разбирать на свои нужды, и Лилия Станиславовна увидела знакомого старика, нагрузившего на санки охапку кирпичей выломанных из камина.

Подошла. Старик явно ее не узнал и потому вел себя естественно как и подобает с незнакомым человеком.

– Чего пропадать добру, – пояснил он по поводу кирпичей. – Все равно растащат не я, так другие. Хозяйки нету. За границу сбежала говорят. Дочку бросила, а сама с хахалем смоталась.

Лилия Станиславовна почувствовала, как ее бросило в пот.

– Подождите, – она отказывалась верить услышанному, – как бросила. Разве дочь ее не погибла в пожаре?

Старик закурил и смачно сплюнув с языка прилипший табак, помотал головой.