Кукушкины дети

– Так ведь их же двое было. Я уж и не помню, который из них передавал – затараторила она.

Адам резко перегнулся через стол и, схватив ее за нос, зажал ноздри. Резкая боль пронзила голову. Света дернулась, и от этого стало еще больнее.

– А так помнишь? – его лицо в миг потеряло всякую привлекательность и представляло из себя гневную маску. – Он ранил нашего человека. Он покушался на жизнь нашего друга. Ясно тебе?

Адам отпустил нос и вернулся снова в свое кресло. Его лицо с трепещущими ноздрями покраснело. Пытаясь отдышаться и вытирая выступившие слезы, девушка зло произнесла:

– Он защищался. И вы это знаете. Это вы на него напали. И это его деньги, а не ваши. А где он, я знать не знаю. Если вы будете меня доставать, я навру любое место, потому что правды все равно не знаю.

– Кончай ерундить! Деньги то он тебе отдал.

– Ну, и что? Ему надо было их спрятать от вас, вот он и отдал тому, кто под руку подвернулся.

– Так, так. Может, и так – Адам стал снова спокойным и красивым. – Сейчас пойдешь на место и подумаешь. Обдумай все и скажешь нам, где он может быть. Где нам его найти? Срок до вечера. В твоем ответе слова «не знаю» чтобы больше не было. Поняла?

Все еще моргая глазами, она встала и в сопровождении парня пошла к выходу. Теперь они шли в обратном направлении. Когда их путь проходил через гостевой зал, Светлана сделала вид, что наколола ногу и задержалась на некоторое время. Она пыталась рассмотреть мужчин, все еще сидящих в креслах. Один из них почему-то очень ее тревожил. Она не знала его, но чувствовала, что разгадка есть. Те несколько минут, пока она снимала ботинок и делала вид, что вытряхивает камень, она жадно всматривалась в него, пытаясь понять, что толкнуло ее на мысли о нем. И вдруг он сам ей помог. Он заметил, с каким интересом девушка их рассматривает. Ему показалось это забавным, и он, слегка толкнув собеседника плечом, смеясь, сказал:

– Глянь, деваха как зенки-то вылупила. Не твоя знакомая часом?

Эта фраза, как рубильник, тут же включила свет в ее памяти. Зенки. Так называли глаза на ее Родине, в Кукушкине. Только там она слышала это слово. Местный диалект. Как только ей стало ясно, что перед ней земляк, она сразу же узнала его.

– Да это же брат нашей Иры, зав. клубом.

Уже снова находясь взаперти в своей каморке, она вспомнила, когда видела его в последний раз. Это было очень давно. Он был молоденьким парнишкой и приходил с какой-то надобностью к ее отцу. Она в то время собиралась в первый класс и всем об этом рассказывала. Он тогда еще пожелал ей получать только пятерки. Да, это был он.

– Конечно, ему меня теперь не узнать – размышляла она. Она вспомнила его семью, их дом на хуторе и родителей. – Боже мой! Так это же его мать поет те грустные песни, которые иногда ветер доносит до деревни. Так это же она о нем горюет – встрепенулась озаренная догадкой девушка. – Так надо с ним поговорить. Пусть напишет матери. Она же думает, что он погиб или сидит в тюрьме. А он вот здесь. Цел и невредим. Сидит, посиживает у телевизора, да еще и меня его люди похитили. Поговорить… Поговорить… Надо с ним поговорить – завертелось в голове. – Он меня отпустит – уверяла она себя. – Но как же с ним поговорить.

Решение пришло мгновенно.

– Надо спеть одну из песен его матери.

Память у Светы была хорошая, и она тут же подсказала одну из немногих русских песен, которую она слышала на хуторе.

– Заливала землю талая вода,

Из-за моря гуси-лебеди вернулись – уверенно начала она. Ее сильный голос наполнил комнату и, проходя сквозь стены, достиг каждого уголка дома. Песня Свете нравилась. Она пела ее с упоением и даже не заметила, как открылась дверь. На пороге стоял Георгий. Он уже не смеялся. Лицо его было изумленным и даже смущенным. Он, молча, рассматривал ее, а затем тихо спросил:

– Ты откуда эту песню знаешь?

– Слышала – отвечала она. – У нас на хуторе одна женщина ее поет.

Он молчал. Через какое-то время, сглотнув комок, подступивший к горлу, спросил снова:

– Она все еще поет?

– Да. Все еще поет. У нее пропал сын, которого она очень любила. Или любит. Уже давно. Она сильно печалится. Почти ни с кем не разговаривает. Только поет. И только грустные песни. Тоскливые.

Глава 14

Погулять Анжела любила. Жизнь обделила ее многими радостями, поэтому, когда удавалось потешить себя хорошим настроением в хорошей компании, она не ограничивала себя ни в чем и отрывалась на полную катушку.