Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины

В. О. Ключевский, также рассматривавший формирование «национального великорусского государства» в качестве «основного факта» русской истории конца XV — начала XVI в., обратил особое внимание на факт недовольства москвичей действиями Ивана III во время «стояния на Угре». Однако исследователь приходил к выводу, что подобная «вольность» объяснялась «простотой удельного времени», тем, что в это время еще не сложился «культ, которым впоследствии был окружен московский государь»[468]. В таком объяснении проявилась неспособность буржуазного исследователя понять социальный смысл разногласий горожан и великокняжеской власти в период событий 1480 г., что также в какой-то мере было отражением кризиса буржуазной историографии.

Дореволюционная историческая наука достигла определенных успехов в изучении фактической стороны «стояния на Угре» и политической обстановки в 1480 г. Развернувшееся в конце XIX — начале XX в. специальное изучение состава и происхождения летописных сводов конца XV в. (А. А. Шахматов, И. А. Тихомиров) способствовало более глубокому анализу исторического материала. Историками были сделаны интересные конкретные наблюдения. Вместе с тем многие стороны событий 1480 г. не получили должного освещения. Только ограниченностью буржуазной методологии истории можно объяснить почти полное невнимание исследователей к борьбе народных масс против ордынского ига. Несмотря на попытки рассмотрения внешней политики Руси конца XV в. в связи с процессом образования единого Русского государства, в этом направлении было сделано также немного» и процесс этот освещался с неверных методологических позиций.

* * *

Освещение проблемы освобождения Руси от ордынского ига в советской историографии началось не сразу. Этому в значительной степени мешали доминировавшие в исторической литературе 20–30-х годов взгляды М. Н. Покровского, рассматривавшего ордынское иго», как прогрессивную историческую силу»[469], не уделяя должного внимания освободительной борьбе русского народа. После критики школы Покровского в конце 30-х годов внимание к проблеме освобождения от ига возросло. В общих работах советских историков получила признание трактовка свержения ордынского ига К. Марксом как (процесса, шедшего параллельно с образованием единого Русского государства, а также подчеркивалась важность событий 1480 г. в этом процессе[470]

.

В последующие десятилетия большое значение «стояния на Угре» как заключительного момента в освобождении от ордынского ига стало общепризнанным в советской историографии. Краткое освещение событий 1480 г. и характеристика их значения, стали обязательными для общих работ по истории СССР[471], вошли практически во все учебники и учебные пособия.

Значительную роль в разработке проблемы сыграло введение в научный оборот некоторых ранее не использовавшихся памятников. К. В. Базилевичем был доказан тезис о появлении именно в результате событий 1480 г. ярлыка Ахмед-хана Ивану III[472], в то время как в дореволюционной историографии он ошибочно датировался 1476 г. Оригинальный по своему освещению и оценке событий 1480 г. летописный памятник был открыт Я. С. Лурье

[473].

В советский период широко развернулось источниковедческое и литературоведческое изучение летописных памятников, связанных со «стоянием на Угре». Это помогло конкретизировать представления о политической и идеологической направленности различных версий «Угорщины»[474].

В советской историографии появился целый ряд монографий, в которых «стояние на Угре» затрагивалось в общем контексте борьбы русского народа против ордынского ига и образования Русского централизованного государства. По сравнению с работами дореволюционных авторов большое внимание было уделено показу роли народных масс в этом процессе[475]

.

Подробное освещение события 1480 г. нашли в монографии К. В. Базилавича, посвященной внешней политике Русского единого государства[476]. «Стояние на Угре» К. В. Базилевич рассматривал в тесной связи с освещением отношений Руси с Крымским ханством, Ногайской Ордой, Ливанским Орденом и другими государствами, сделав вывод о значительной сложности международной обстановки, в которой оказалось Русское государство в 1480 г. Важное значение имела и критика исследователем методологии буржуазной историографии, отрывавшей явления внешней политики от глубинных социально-экономических процессов.

Исследования советских авторов показали важность учета при оценке событий 1480 г. тех социально-экономических и политических условий, которые сложились к этому времени в самой Большой Орде, а также отношений, существовавших в это время между татарскими ханствами[477].

В ряде работ была конкретизирована картина русско-литовских отношений во время «стояния на Угре», показано место России в системе международных отношений в Европе конца XV — начала XVI в.[478]

Советская историография обратила внимание на несомненное военное превосходство русских войск над ордынскими во время «стояния на Угре»[479].