Культ солнца у древних славян

Увидала конных красна девицаИ такое слово говорила:«Слава богу, чудо приключилось!Неужели сам наша свихнулся?Да кого же хочет взять он в жены?Хочет взять он солнцеву сестрицу,

Двоюродну месяца сестрицу,И Денницы светлой посестриму!»Молодая поднялась со стулаИ в карманы руки опустила,Три яблока золотых досталаИ в небесны выси запустила.Встрепенулись сваты, все шесть сотен:

Кто всех раньше яблоко поймает?Но упали три молнии с неба:Первая двух деверей сразила,А другая — сватов, все шесть сотен,Л уж третья — и пату Тираны.И не спасся ни один наездник,

И про гибель некому поведать^{288}.

Как следует из слов самой девушки, сверхъестественным персонажем, владеющим золотыми яблоками, оказывается родная сестра Солнца, обладающая солярной природой, дополнительно подчеркиваемой двукратным упоминанием в самом начале песне золота — наиболее связанного с дневным светилом металла. Сами золотые яблоки в данном контексте оборачиваются молниями, по всей видимости, шаровыми, но это более позднее рационалистическое переосмысление первоначального образа. Сопоставление польского, русского и сербского источников свидетельствует об общеславянском происхождении данного мифа, равно как и о том, что золотой шар способен самостоятельно уничтожить вражеские войска безо всякой дополнительной помощи со стороны святых, как это было показано на новгородской иконе. Изначально данный золотой шар символизировал собой солнце, однако впоследствии, с постепенным забвением первоначального смысла, он мог восприниматься и как шаровая молния.

Связь коня и солнца у индоевропейцев

Исследование второго локального варианта славянского военно-солярного мифа имеет смысл начать с одного из памятников средневекового германского эпоса, в котором, как неоднократно отмечали исследователи, нашли свое отражение фрагменты как русского героического эпоса, так и мифологии балтийских славян. Имеется в виду немецкая средневековая поэма Dictrichs Flucht, время создания которой датируется специалистами 1285–1290 гг. Речь в ней, в частности, идет о сватовстве Ортнота, племянника Ильи Русского по матери, к дочери Махорсла, правителя Судерса, рубившего головы всем се женихам. Илья просит отложить поход до весны, поскольку ему надо съездить на Русь привести с собой дружину. Дальнейшее содержание поэмы Л. Н. Веселовский пересказывает так: «Их предприятие удастся благодаря посредничеству шаловливого духа Альбериха, который оказывается настоящим отцом Ортнита, номинальный не назван. Никому не видимый, Альберих проник во дворец Махорела, заявляет, что прислан сватом, и когда король неистовстует, желая схватить незримого посланца, и требует от него верительной грамоты, Альберих даст ее ему — в виде пощечины. Судсрс взят, и войско Ортнита идет на Монтобур; его ведет Альберих, верхом на коне Ортнита; видно лишь знамя в его руках; все дивуются, а Ортнит говорит, что это ангел Божий указывает им путь. Ночью Альбсрих пробирается на городскую стену, портит весь боевой снаряд и сбрасывает его в ров»^{289}. Целый ряд моментов в этом повествовании указывает на его славянское происхождение. Как указывали еще дореволюционные исследователи, Илья Русский германского эпоса — это Илья Муромец отечественных былин, слава о котором уже тогда вышла далеко за пределы самой Руси. Явную параллель в русском героическом эпосе имеет и мотив порчи сверхъестественным героем вооружения противника, лишающего его возможности сопротивляться княжеской дружине. Он встречается нам в былине о уже упоминавшемся выше Волхе Всеславьевиче, проникнувшем в соколином обличье в столицу враждебного царства:

А в та поры, Волх, он догадлив был:Сидючи на окошке косящатом,Он те-то-де речи повыслушал;

Он обвернулся горностаем,Бегал по подвалам, по погребам,По тем высоким теремам.У тугих луков тетивки накусывал,У каленых стрел железцы повынимал,У того ружья ведь у огненногоКремснья и шомполы повыдергал,А все он в землю закапывал^{290}.