Культурные коды экономики. Как ценности влияют на конкуренцию, демократию и благосостояние народа

Итак, давно было понятно, что в институтах есть какой-то культурный элемент, а что нам не было понятно, так это почему им мало интересовались. Потому что экономистов сильно интересует такой вопрос, как экономический рост. Если мы не можем показать связку того или иного фактора с экономическим ростом, то вроде бы это уже не котлеты, а гарнир – это не так и важно. Почему экономический рост так важен для экономистов? Экономическая наука возникла при Адаме Смите как наука о богатстве. А богатство интересовало не в том смысле, чтобы его просто посчитать, но и как найти пути роста этого богатства. Рост – вообще-то явление довольно новое: до XVIII века его не существовало. В прежние века экономика сжималась и разжималась в зависимости от того, была ли война или эпидемия, больше людей стало или меньше. Меньше людей – меньше экономика, больше людей – больше экономика. А с XVIII века возникло явление экономического роста, и не факт, что это явление будет существовать дальше. В начале XXI века, когда темпы замедлились, экономисты стали говорить о том, что, возможно, экономический рост исчезает как явление, но он пока остается самым важным для наших поисков и размышлений. Да, конечно, мы все помним про Римский клуб и идеи устойчивого развития, но отказаться от исследования экономического роста как главной проблемы, от мечты о росте, который был бы устойчивым и приносил бы блага и результаты, трудно, в частности, по соображениям культурного характера.

Мы живем в денежной культуре, как сказал первый институциональный экономист Торстейн Веблен в блестящей книжке «Теория праздного класса», опубликованной в 1899 году[5]

. А что значит денежная культура? Отец и открыватель капитализма Карл Маркс сказал, что деньгам свойственно противоречие между качественной безграничностью и количественной ограниченностью. На деньги как всеобщий эквивалент вы можете купить все что угодно, и в этом смысле любое количество денег для вас недостаточно – вы все время хотите расширения. Если в основе ценностей и поведенческих установок лежат деньги, то возникают особые поведенческие установки, от которых очень трудно отойти – как на макроуровне от идеи экономического роста, так и на микроуровне. То, что описал Веблен, – демонстративное потребление: попытка продемонстрировать статус через постройку добротного дома – на селе, или через драгоценности, которые жены надевают в театр, – для среднего класса, или через пиры, которые задают много мигрирующие рабочие (им проще всего закатить пирушку, чтобы продемонстрировать свой статус на новом месте) – это постоянная попытка показать свою платежеспособность, включенность в денежную культуру. Поэтому с экономическим ростом мы продолжаем жить как с основной идеей, понимая недостатки этой идеи и важность устойчивого развития.

Дальше я попробую показать, как от идеи экономического роста и институтов наука за последние несколько десятилетий пришла к тому, что надо говорить еще и о культуре – о ее значении и воздействии на институты и экономический рост.

Но начнем с традиционной пары – институты и экономический рост. Собственно, гипотез может быть две: либо сначала экономический рост, который потом закрепляется институтами и становится устойчивым, либо сначала институты, которые дают экономический рост и делают его устойчивым. Первую гипотезу выдвинул Сеймур Липсет как гипотезу модернизации еще в 50-е годы ХХ века[6]