Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве

Согласно авторскому определению, Snuff — это «утопия», где «о» перечеркнуто, а «и» с точкой. Никакого трюкачества и обэриутства — всего-навсего верхнесибирский язык, на котором в стране Оркланд ведется вся официальная документация. Оркланд, в свою очередь, — земля, населенная орками, и тут надо вовремя остановиться, поскольку даже штрихпунктирный пересказ сюжета займет десятки страниц.

Заставляя поверить в этот неласковый новый мир, Виктор Олегович проделал кропотливейшую работу даже на уровне языка — как истинный Творец дал множество имен и названий, взяв за основу жаргонизмы и англицизмы или, как всегда, всё вместе — иногда одна выпавшая или измененная буква апгрейдит привычные смыслы абсолютно радикально. В ход идет и шкловское «остранение», и подетски непосредственное интерпретирование функционала — так, силовики в Оркланде называются «правозащитниками» (есть еще «пусора» — кто это, сами догадаетесь). Правозащитники (в нашем понимании) — «нетерпилами», ГУЛАГ — могущественная организация, объединяющая секс-нетрадиционалов (к которым относят себя почти все, кроме орков) и т. д. Игра переходит в жесткий эксперимент, для читателя весьма утомительный — он просто теряет грань, за которой привычное пелевинское остроумие сменяется острым дефицитом прежнего Пелевина.

На самом деле можно констатировать, что Пелевин вернулся к собственным истокам по восходящей спирали — в самом начале писательской карьеры, вспомним, его полагали фантастом, а не социальным мистиком, аналитиком и пророком.

Потому необходимо сказать, что действие S.N.U.F.F. происходит в далеком будущем, где-то около «третьего миллениума» (ага, из Гёте — «кто не видит вещим оком глуби трех тысячелетий»). На Земле, пережившей ряд ядерных катастроф, равно как над нею, в так называемом «офшаре» — конструкции, закрепленной над земной поверхностью и населенной людьми. Офшар называется Биг Биз или Бизантиум (нечто отдающее и Византией, и безумием). Наше время у них именуется «проволочным веком» или эпохой Древних Фильмов (естественно, действие романа прослоено, как торт наполеон, аллюзиями на сегодняшние события, а квазипародийная их трактовка вновь заставляет задуматься не о нищете, но тщете исторической науки). Официальный язык у людей — церковноанглийский, национальность — атавизм на уровне ментальности, имена — сложная дизайнерская мешанина. Основное занятие — потребление вообще и производство snuff'ов — роликов, где новости и кино составляют единую визуальную ткань, а основное содержание — любовь (сиречь порнография) и смерть (то есть война). Главная функция боевых пилотов — операторская съемка, но могут они и пострелять, даром что пилотируют свои камеры не в воздухе, а посредством персональных маниту, не отходя от дивана и кассы.

Маниту — ключевое, по Пелевину, понятие в его снафф-мире, имя имен: Маниту зовут верховное божество, маниту называют тамошние компьютеры, через которые Маниту себя являет. И маниту же — их деньги, у орков — зеленые, а у людей — просто столбцы экранной цифири. Религия Маниту зовется мувизмом (напоминая современное кришнаитство с его ваучерной приватизацией всех богов и пророков). Это у людей; орки же всем прочим Маниту предпочитают Маниту Антихриста, пришествие которого состоялось когда-то в Нью-Йорке, а расстрел — в латиноамериканских горах. Привет другому известному пелевинскому персонажу — Че Геваре. Уровень же духовной эклектики, равно как мрак и жуть ее, можно оценить по названию священной книги орков — «Дао Песдын».

Людей и орков, верхних и нижних, связывают причудливые, хотя и предсказуемые отношения — и природу их нетрудно понять, ибо мессидж Виктора Олеговича совершенно недвусмыслен: Биг Биз — грядущий осколок современного Запада, а Оркланд — прообраз вневременной России.

Оркланд — он же уркаганат, орки — урки, и Пелевин с некоторым даже наслаждением, погружая Россию в новое и вечное средневековье, растворяет тонкую пленочку цивилизации в бытовой химии, уничтожает эфемерные мостики между официозом и блатным миром в его первозданной свирепости. Полный отказ от «понятий» декларируется уже не только для внутреннего, но и для внешнего пользования, сменяясь набором гомофобских проклятий. А любое, в свою очередь, упоминание «пидарасов» становится самым черным смертным предзнаменованием на фоне всеобщей анально-фекальной инсталляции оркского мира. Самопожирание языка, поскольку все остальное давно сожрано и высрано.

Как часто у Пелевина, мрачная антиутопия переходит в циничную пародию — оркские олигархи и братки (одних от других давно не отличишь) валят в Лондон, который не более чем 3D-проекция Биг Бена за окном и ресторан с ценами, пропорциональными понтам.