Культы, религии, традиции в Китае

После нескольких десятилетий самостоятельного существования государство Чжан Лу в 214 – 215 годах подверглось нападению со стороны войск Цао Цао, будущего основателя династии Вэй (220 – 264 годы). Подчинившись Цао Цао, Чжан Лу получил в обмен почетный титул, а также признание и подтверждение автономии своего государства [559, 223]. С этого времени и на протяжении почти двух тысячелетий, вплоть до 1927 года, когда остатки «государства» даосского папы были ликвидированы отрядами китайской Красной армии, действовавшими в Цзянси, теократическое владение даосского патриарха (иногда его именуют даосским папой) существовало на правах полувассального-полуавтономного политического образования. Официальные китайские власти то признавали его автономию, то аннулировали [507], но оно тем не менее продолжало существовать. Как полагают, и выбор места в местности Лунхушань, и наименование его имели некоторую связь с идеями даосизма и принципами фэн-шуй: одна из гор в районе Лунхушань в профиль отдаленно напоминала очертания тигра (

ху), другая, при известном воображении, фигуру дракона (лун

).

На протяжении тысячелетий даосские папы-патриархи из рода Чжан передавали свою власть по наследству (точнее – назначали преемника из числа членов своего клана или своей семьи) и практически держали в своих руках верховную власть над общинами «обращенных» и над странствующими по всей стране даосскими монахами, магами, проповедниками, врачевателями и т. п. [954, 82 – 94]. Последний по счету, 63‐й даосский папа бежал в декабре 1949 года на остров Тайвань [768, 189 и 212].

Еще Чжан Лу разделил свое государство на 24 части, каждая из которых превратилась со временем в замкнутую религиозную общину. Во главе такой общины стоял наследственный предводитель, нечто вроде даосского епископа, в руках которого была сосредоточена вся полнота власти, как административной, так и духовной. Наследственная власть епископов, как и патриархов, считалась священной и в ряде случаев сохранялась тысячелетиями, вплоть до XX века. Каждая религиозная община состояла из двух неравноценных сословий – с одной стороны, адептов и проповедников, с другой – прихожан, простых крестьян (обращенных). Представители первого сословия исполняли функции духовных наставников, «старших», а также административных руководителей. Они ревностно изучали и блюли основные даосские догматы, в меру своих сил и способностей развивали идеи даосизма, занимались подготовкой кадров проповедников-даосов. Основной их функцией было следить за соблюдением традиций и обрядов рядовыми членами общины.

Обычаи и весь стиль жизни даосских общин были своеобразны, хотя и в отдельных деталях напоминали аналогичные формы существования сектантов других религий в разных странах. Смысл и цель существования членов общин, не говоря уже о духовных наставниках, сводилась к тому, чтобы ревностно соблюдать основные догматы даосской религии. Весь строй жизни был организован таким образом, чтобы избежать грехов, «очиститься» и в конечном счете достичь великой цели всех даосов – бессмертия.

«Обращенные» находились на строгом учете. Руководители общины, священники-чиновники, ведали регистрацией рождения и смерти, проводившейся как с духовными, так и с фискальными целями. Общинники-крестьяне вели самостоятельное хозяйство на своих участках земли, а седьмого числа седьмого месяца каждый из них должен был платить налог, который носил пышное наименование «небесного налога рисом» и по традиции равнялся пяти доу [767, 142].

Все формы социальной организации внутри общин находили свое выражение в совместных обрядах, ритуалах, постах, во время которых «духовные отцы» общины во главе с ее руководителем совершали церемонии и побуждали «паству» приобщиться к таинствам религиозной благодати. Обряды и ритуалы подразделялись на несколько групп. Одни отправлялись в сравнительно узком кругу родственников. Другие касались только избранных и имели отношение лишь к духовной элите общины. Наконец, третьи, наиболее известные, имели всеобщий характер и в той или иной степени затрагивали всех членов общины, как мужчин, так и женщин.

К числу домашних, или, как их называли даосы, «кухонных», обрядов относились прежде всего те, которые были связаны с семейными делами. Рождение сына, например, отмечалось в даосских общинах, как и повсюду в Китае, большим застольем, на которое приглашалась родня, а также десять соседей – «обращенных» и один из духовников общины. Рождение дочери отмечалось менее торжественно, с приглашением не более пяти соседей. В случае смерти кого‐либо из членов семьи устраивались поминки с обильным потреблением вина и даже, по свидетельству буддийских критиков, с непристойными оргиями [602, 47 – 48]. На семейном уровне совершались также обряды, связанные с празднованием Нового года и прочих семейных торжеств.