Кумир

А потом спущено было нам «Как нам обустроить Россию». С первого чтения а особенно по прошествии времени само шло на память известное из «Войны и мира»: «Die erste Кolonne marshirt… die zweite Kolonne marshirt…die dritte Kolonne marshirt…» Но и войны и жизнь куда сложней измышленных диспозиций и рескриптов и «посильных размышлений». Два из трех сына Солженицына пока что обустраивают свою жизнь в Америке, где Россия по-английски — Раша. Это не укор, ни в коей мере не попытка кого-то в чем-то упрекнуть. Каждый вправе выбирать, где ему жить, что больше по душе, где лучше востребованы его способности. Но с «посильными размышлениями» (а емкое слово «посильные»: в нем та скромность, которая паче гордости, язык не дает соврать, обнажает суть) как-то все это не вяжется, плохо сочетается: вот наставление, уверенно предпосланное целому народу, огромной стране, а вот она реальная жизнь. И еще о жизни, как она есть, по лжи или не по лжи. О Солженицыне уже снято несколько документальных фильмов. Об одном из них в обзоре, в газете Союза кинематографистов «СК Новости», в октябрьском номере 2003 г, написано: «Еще более сложной была задача Сергея Мирошниченко в фильме „Александр Солженицын. Жизнь не по лжи“. Картину начинал другой документалист, который не нашел контакта с писателем, и Солженицын попросил Мирошниченко продолжать работу над проектом. Условия, таким образом, с самого начала диктовал герой. Режиссер, сознавая оказанную ему честь, масштаб личности писателя и ценность предстоящих съемок для кинолетописи России, ничего не имел против, но задачей его было создать портрет героя, а не помочь тому написать автопортрет… „Вермонтский отшельник“ в собственной стране выглядит отшельником, который живет в замке за высокой оградой и встречается лишь с высокими гостями (при этом эпизод визита Путина тянет на документальную комедию, а роскошный прием по случаю свадьбы сына словно взят из фильма „Олигарх“).» В свое время, когда Солженицын еще жил в Рязани и объезжал на велосипеде ближние российские просторы, он писал в одной «Крохотке» (называлась она «Озеро Сегден»), как наткнулся он на заповедную часть леса, куда заложены все дороги, куда «ехать нельзя и лететь нельзя, идти нельзя и ползти нельзя.» А живет там (уточняю: дело происходило еще при советской власти) «Лютый князь, злодей косоглазый (непонятно только, почему — „косоглазый“)… вон дача его, купальня его…» В мечтах ли это носилось, но писал, как оказалось, про себя будущего? Из рук проклинаемой им ельцинской власти, она Россию разорила, получил он, не побрезговав, поместье под Москвой, некогда принадлежавшее купцам Корзинкиным, потом — палачу Абакумову, а теперь он там, на просторе и воздвиг вышеупомянутый «замок», и нет туда хода ни пешему, ни конному, ни велосипедисту, и «идти нельзя, и ползти нельзя». Вот такова она «Жизнь не по лжи».

Еще задолго до юбилея в «Известиях», на двух полосах со многими фотографиями появилась статья: «Сержант Соломин и капитан Солженицын».

Спустя почти шесть десятков лет разыскали в Америке еврея, сержанта Соломина, он во время войны служил в звукобатарее, которой командовал Солженицын: потребовалось засвидетельствовать, что Солженицын благоволил к нему, посылал в Ростов за женой, за Натальей Решетовской, по подложным документам привезти ее на фронт, и он, Илюша, все выполнил. Если статья с определенной целью организована, то прием очень уж стародавний: «Я антисемит? Да у меня вот друг — еврей!..» О чем же свидетельствует сержант Соломин? Призванный в армию еще до войны, воевавший с 41-го года, он после ранения, попал в начале 43-го года в звукобатарею, которой командовал Солженицын. Но надо разъяснить, что такое была эта звукобатарея и где она находилась. По понятиям фронтовиков, находилась она в глубоком тылу. Соломин указывает: 1,5–2 километра от передовой. Нет, значительно дальше, сам Солженицын признает: 3 километра.

Вот туда-то «сверхусильным напором» и переместился он из конского обоза.