Купание с крокодилами (СИ)

Тойхо было семь дней от рождения - как и большинству десятилетних-двенадцатилетних ребят в деревне. Семь дней, которые он прожил сам. Остальные двенадцать лет он впитал, купаясь в озере. И сегодня он надеялся получить ещё пять-шесть лет, и стать настоящим воином. Пять-шесть - это вряд ли, но два-три года он точно получит - сегодня в озере, как и всегда, есть крокодилы.

В зеленоватой воде пруда плескалось две сотни мальчишек и девчонок, от семилетних до почти взрослых. Одни с визгом гонялись друг за дружкой по мелководью, другие то осторожно подплывали поближе к середине, то быстро отплывали оттуда, заприметив шевеление на тёмной глубине. Впрочем, обитатель пруда мог незаметно подобраться к кому угодно даже по мелководью, где воды было всего по колено. По берегу тут и там валялись кости - малая часть, по сравнению с теми, которые веками копились на дне пруда. Здесь же были свалены набедренные повязки, по обычаю сделанные из шкуры леопарда тотемного животного племени. Тот, кто пойдёт домой последним должен собрать одежду всю одежду, и прочие вещи, оставшиеся на берегу, и отнести в деревню. Съеденным они уже не понадобятся, а вот кому-нибудь другому - вполне. В набедренной повязке, которую носил Тойхо, действительно выросли семь его братьев и сестёр. А ещё полтора десятка - так и не выросли. Мать раз за разом находила в общей куче куски шкуры с аккуратно пришитыми карманами, на шитьё которой ушёл целый вечер, и надевала на очередного своего сына. Когда однажды какой-то чужой мальчишка попытался присвоить понравившуюся вещь, она изловила его за ухо и около часа держала за ногу вниз головой над колодцем, ругаясь с его матерью. Потом, наконец, отпустила его, и он плюхнулся в колодец. Плеск, короткий вскрик, громкое чавканье, а потом - тишина. Мать съеденного обидевшись следующие полдня не разговаривала с матерью Тойхо, хотя та была права: любой, кто взял без спросу чужую вещь, принадлежит хозяину украденного, и тот вправе делать с ним что угодно.

С тех пор прошло четыре дня. Трое из носивших эту набедренную повязку один за другим выпростали из неё и уходили в своею взрослую жизнь, оставляя кусок шкуры с карманам младшим. Ещё девятеро сгинули в пасти различных хищников, так и не выросши. Соседка - охотница по классу, вчера пропала в лесу. Оставшихся после неё двух мальчишек и четверых дечонок принесли в жертву вепрю сегодня поутру, а ещё одну девочку жрица, осуществлявшая жертвоприношения, приютила у себя дома, пообещав принести в жертву завтра, в день бегемота - старшая дочь жрицы и будущая жертва были лучшими подругами. Племя жило своей обычной жизнью...

...Тойхо вошёл в воду по щиколотку - и сразу же нахлынули ощущения. Всё стало ощущаться сильнее: мокрый песок под ногами, лучи солнца на коже, слабая боль в ушибленной утром пятке и страх - вечный страх входящего в воду, откуда очень легко не выйти уже никогда. Все ощущения и эмоции усилились - и при этом изменились. Их усиление приносило странное удовольствие - вливающаяся в тело жизненная сила делала сладкими даже страх и боль. Впрочем, вливалось её пока что очень мало. Где то на мелководье у противоположного берега виднелась огромная чешуйчатая спина, и пасть из которой торчали чьи-то дрыгающиеся ноги. Тойхо посмотрел туда - и его пронзило ещё одно ощущение, усиленное потоком жизненной силы: радость что пока что едят не его. Впрочем, не менее сильно чувствовались собственные беззащитность и страх, что он станет следующим.

Крокодил сглотнул, и дрыгающиеся ноги исчезли в его пасти по колено. Сглотнул ещё раз - до щиколоток. Подождал с полминуты, словно наслаждаясь вкусом жертвы напоследок, и заглотил ступни. Затем неторопливо скользнул к середине пруда, исчезая на глубине.

- Тойхо, а ты кем хочешь стать когда вырастешь?

Они с приятелями сидели на берегу, свесив ноги по колено в воду. Фэйд, постоянно что-то вырезавший из кости кремневым ножиком, шутник Лайхи, любивший подплывать к ребятам (а чаще - к девчонкам) под водой и хватать их за что попало (сами понимаете, как к этому относились в пруду, где каждый ежесекундно ждал нападения крокодила), задира Еэйж, который уже два раза бегал к пограничной реке, покричать воинам соседнего племени что он с ними сделает как только получит дубину (враги посмеивались, а воины родного племени грозились надрать крикуну уши чтоб не мешал людям заниматься серьёзным делом), всезнайка Дэхи, который не ограничиваясь знаниями приходившими с жизненной силой постоянно расспрашивал обо всём взрослых и две девчонки - вредная, язвительная Шамю и Застенчивая Елини - она, в отличии от прочих залезла в воду по горло: как и всем остальным ей не разрешали купаться одетой, а чужих взглядов на своё голое тело она отчаянно стеснялась.

- Ну, не знаю... Воином, наверное.

- Каждый день кого- то побеждать? - Сморщила нос Шамю.