Купание в пруду под дождем

Событие это состояло в том, что он, к удивлению своему, узнал, что, кроме тех отношений между людьми, которые происходят от нужды друг в друге, есть еще отношения совсем особенные: не то чтобы нужно было человеку вычистить сапоги, или снести покупку, или запрячь лошадь, а то, что человек так, ни зачем нужен другому человеку, нужно ему послужить, его приласкать, и что он, Алеша, тот самый человек.

This something was that he found out, to his amazement, that besides those connections between people based on someone needing something from somebody else, there are also very special connections: not a person having to clean boots or take a parcel somewhere or harness up a horse, but a person who was in no real way necessary to another person could still be needed by that person, and caressed, and that he, Alyosha, was just such a person.

Сравните этот перевод Клэренса Брауна с версией Кармэка:

This experience was his sudden discovery, to his complete amazement, that besides those relationships between people that arise from the need that one may have for another, there also exist other relationships that are completely different: not a relationship that a person has with another because that other is needed to clean boots, or run errands or to harness horses; but a relationship that a person has with another who is in no way necessary to him, simply because that other one wants to serve him and to be loving to him. And he discovered that he, Alyosha, was just such a person.

У Пивиэра и Волохонской – вот так:

This event consisted in his learning, to his own amazement, that besides the relations between people that come from their need of each other, there are also quite special relations: not that a person needs to have his boots polished, or a purchase delivered, or a horse harnessed, but that a person just needs another person for no reason, so as to do something for him, to be nice to him, and that he, Alyosha, was that very person.

При желании можно выделить пару минут, чтобы сравнить эти три версии, – прочувствовать расстояние, какое бывает между хорошими переводами, и то, в какой мере выбором на уровне отдельной фразы создается мир рассказа. (В этих переводах возникают три разные Устиньи: одной «нужно ему послужить, его приласкать», вторая «желает ему служить и обходиться с ним полюбовно», а третьей он нужен, чтоб «делать для него что-нибудь и обращаться с ним по-доброму» [83].)

Но этот абзац, возможно, особенно требователен. О его переводе Браун говорил так: «Когда Алеша впервые узнает о существовании бескорыстного участия, простого человеческого тепла, эта мысль столь ошарашивает его, что синтаксис у Толстого комкается до мешанины; это образ Алешиного ума, на ощупь постигающего это новое понятие. Большинство переводчиков портят Толстого, подавая этот рассказ в стиле, подходящем для гостиных в “Войне и мире”. Я попытался дать текст сниженным, простым и даже аграмматичным, как в оригинале» [84].