Купчино (Трилогия)

— Оля, очнись, пожалуйста. Что-то случилось?

— С чего ты взял?

— С того, — обеспокоенно нахмурился Антонов. — Ты меня уже успела слегка избаловать всякими необычными и экзотическими завтраками. Оладушки, начинённые сосисками. Рисовая кашка с черносливом, изюмом и цукатами. Вареники с ветчиной и сыром. Настоящий кофе, сваренный по-арабски. К хорошему, как известно, быстро привыкаешь…. А здесь, пожалуйте, обыкновенная яичница. Причём, слегка подгоревшая. Кофе, вообще, баночный предлагается. Мрак полный.

— Извини, милый, ради Бога, — переводя ноутбук в «спящий режим», улыбнулась напарница. — Заработалась слегка, вот, и пустила текущие дела на самотёк. А тут, как назло, и сушки закончились…. Ты пока разбирайся с яичницей, а я разогрею — вдогонку — магазинные чебуреки и заварю кофе. По-арабски.

— Во сколько ты встала?

— В пять сорок пять. Ничего не поделаешь. Аналитическая работа, она требует тишины и покоя. Нынче двигаюсь по спирали. То есть, вдумчиво изучаю ближайшее окружение людей, знакомых с Севериной. В питерском аспекте, понятное дело.

— Трудяга ты у меня, — присаживаясь на табуретку и пододвигая к себе сковородку с яичницей, одобрил Григорий. — Кстати, сегодня, определённо, намечается самое натуральное пекло. Ещё утро, а уже нестерпимо душно. Из открытого окна жаром так и пышет….Эх, сейчас бы оказаться на речном берегу! Только на диком, вольном и безлюдном. Без всяких шумных народных толп, истосковавшихся по прохладе и природе. Тихое журчанье водицы, чайки изредка покрикивают в голубом безоблачном небе, рыбка беззаботно плещется за кормой старенького баркаса. Красота.

— Стоп-стоп! — насторожилась Сова. — Как ты сказал? Ну-ка, повтори.

— Пожалуйста…. Сегодня предвидится натуральное пекло. Ну, как в гадкой пустыне Кызылкум в майский полдень. Из окошка так и пышет жаром…

— Нет, не то.

— Ладно, попробую ещё разок…. Сейчас бы оказаться на диком и пустынном речном пляже. Тихо и ненавязчиво журчит прохладная водичка. Корма старого баркаса, с которой так удобно ловить шустрых окуньков, желтоглазых уклеек и упитанных плотвичек…

— Достаточно, милый. Спасибо за своевременную подсказку…. Подвинься-ка, дай пройти к ноутбуку. Извини, но чебуреки сам поджаришь. Дела.

— Как же так? — возмутился Гришка. — А, кофе по-арабски?

— Обойдёшься растворимым. Кстати, и на меня оформи — парочку чебуреков. Если, конечно, не трудно.

— Не понял…

— Я, кажется, взяла след. Не мешай.

Минут через десять-двенадцать Сова, победно улыбаясь, объявила:

— Гриня, я её, тварюшку вертлявую, вычислила!

— Никто и не сомневался в твоих божественных способностях. Молодец, госпожа талантливый аналитик. Докладывай.

— Можно, я буду кушать чебуреки и — параллельно с этим — рассказывать? Понимаешь, я столько времени голову ломала над этим делом, а тут…. Короче говоря, словно гора свалилась с хрупких женских плеч. Аппетит же, наоборот, предсказуемо проснулся…. Так, как?

— Можно, — разрешил Антонов. — Утоляй аппетит, работница умственного труда. Восстанавливай затраченные калории.

— Значится так, — напарница жадно впилась белоснежными зубами в румяный бок чебурека. — О, какая неземная вкуснотища! Впрочем, под пивко было бы ещё козырней…

— В холодильнике завалялось пара-тройка банок «Охоты». Могу, от широкой русской души, одну презентовать.

— Спасибо, но не вправе воспользоваться твоим благородным и щедрым предложением. Мне же ещё машину вести…. Итак, Гриня, без твоей подсказки я бы ни за что не догадалась бы. А тут представила себе — как наяву — речной безлюдный бережок. Старый уютный баркас. Мелкая рыбёшка усердно плещется. Чайки изредка покрикивают…. По такой вязкой и навязчивой жаре — замечательный и спасительный вариант. Любой нормальный человек — при первой же удобной возможности — сбежит, не раздумывая, из раскалённого города на природу. Правда, в нашем конкретном случае нужно говорить не про древний баркас, а про ржавую-прержавую баржу.

— Обязательно про ржавую? — уточнил Гришка.

— Ага, обязательно. В этом вся фишка….Видишь ли, у любвеобильной Севы в Питере живёт…м-м-м, один хороший знакомый. Один из многих, ясная табачная плантация. Богатенький кондитерский магнат с красивой и многоговорящей фамилией — «Абдуллаев».

— Этот гражданин фигурирует в ментовском досье. По нему наш Медведь работал. Только ничего не накопал.

— Не накопал-л-л, — плотоядно заурчав, взялась за поедание последнего чебурека Сова. — Мол, никаких следов недавнего пребывания Северины не обнаружено. Последний раз она выходила на связь с фигурантом года полтора назад. А сам кондитерский магнат — уже почти три недели как — выехал в знойную Африку. Типа — на плановый отдых. Экзотическое кенийское сафари и всё такое прочее. Вот, Медведь и сделал преждевременный вывод — о полной бесперспективности данного направления…. Но у господина Абдуллаева имеется двоюродный брат — Семён Николаев.

— Ничего не путаешь? — засомневался Антонов.