Купидон с жареным луком

Чего уж тут, скажу прямо: я намеревалась подарить Андрею Петровичу не только сына, но и жену. А потом, со временем, еще пару деток – сына Егора (или Дениса) и дочку Машу (или Дашу). И кота, не будем забывать про Шуруппака, который тоже непременно должен был стать членом нового счастливого семейства.

– И все же это слишком быстро, – опять заговорил Митяй. – Только познакомились, причем при драматических обстоятельствах, и уже давай жениться! Раз, раз – и в дамки!

– Драматическими обстоятельствами ты называешь встречу со шваброй? – уточнила я, хорохорясь.

Меня и саму беспокоила та скорость, которую мне удалось развить на пути к счастью в личной жизни, но я глушила пораженческие настроения.

– Встреча со шваброй только добавляет этой истории пикантности, – вступилась за меня Лизка. – Представь, как они потом будут рассказывать об этом детям и внукам!

– Им об этом наши деревенские прекрасно расскажут, – хохотнул Митяй.

– Может, коромоты с бегерафами вытеснят нас со шваброй из памяти народной, – слабо понадеялась я.

– Коро… кто? – Митяй оглянулся.

– Смотри на дорогу!

– Да мы уже приехали почти.

– Почти не считается!

– Да брось, Лизок, я хороший водитель.

– Ага, а штраф за превышение скорости едва не получил.

– Одно удовольствие слушать, как вы препираетесь, – громко сказала я. – Будто семейная пара со стажем.

Зря я влезла – Митяй опять переключился на меня:

– А из-за кого я скорость превысил, кто хотел быстрее-быстрее?

– Это ты сейчас о дорожном движении или опять о моих планах на будущее? – уточнила я.

– О планах, конечно! – От переизбытка чувств Митяй слегка подпрыгнул на сиденье. – Мужик ведь знать не знает, что уже одной ногой стоит…

– Че-го?!

– …на пороге ЗАГСа! – договорил он. – Да разве можно столько потрясений разом? На тебе, Андрюха, и сына, и жену!

– И кота, – подсказала я язвительно.

– Кот классный, – чуть спокойнее признал Митяй.

– Мне кажется – или он невысоко оценивает лично меня? – обратилась я к Лизке.

– Не обращай внимания, это типичная мужская солидарность, – ответила подруга, проявляя солидарность типично женскую, и повысила голос, обращаясь к Митяю: – И кто бы говорил про скоростные отношения! Сам-то сделал мне предложение на третий день знакомства!

– Так-то тебе! Я же тебя знал уже! Причем во всех смыслах и позах…

Лизка шлепнула жениха по макушке. Тот ойкнул, втянул голову и пожаловался медведю на соседнем сиденье:

– Бабы…

– Поговори мне еще, – грозно сказала Лизка и, подавшись вперед, чмокнула белобрысую макушку Митяя: – Знаток ты мой…

– Будьте любезны, сделайте паузу в любовных играх, мы уже приехали, – попросила я.

– Выгружаемся! – скомандовала Лизка и первой вылезла из машины, чтобы успеть наложить лапы на медведя.

– Ну, ты это… Не шибко нервничай, – вполголоса сказал Митяй, поймав мой смятенный взгляд в зеркале. – Я буду рядом и не дам тебя в обиду.

– Угу, – кивнула я.

– И это… там маманя подарок тебе…

Мне сейчас было не до подарков. Хотя…

– Это? – Какой-то сверток всю дорогу неуютно давил мне в бок. – А что это?

Я развернула газету с функциями оберточной бумаги (родной «ФинансистЪ», презентованный тетке на хозяйственные нужды в объеме годовой подписки!) и едва не прослезилась. В газетке, тщательно закутанные в пять слоев, лежали бокалы – красненькие, круглые, хрустальные, на граненых ножках, с золотым ободком. Два!

– Откуда?!

Митяй перегнулся через спинку кресла, с удовольствием отследил смену выражений моего лица и пояснил:

– Так это же еще бабкины фужеры. Бабки и деда. Когда они померли, мамка и брат ее, батька твой, по-честному их поделили и взяли себе на память: три бокала дядь Юре, три – мамке. Но один я кокнул еще мальцом, случайно…

– Митя, я говорила тебе, как люблю вас с тетей Верой?

– Да что-то не припомню. – Митяй засмеялся и покраснел.

Я звонко чмокнула его в помидорную щеку и вылезла из машины. Любящая семья – это прекрасно. Пора было расширять семейный круг.

У Соколова уже был мобильный, брат-галерейщик дал мне его номер. Стоя у подъезда и глядя на окна квартиры Андрея Петровича, я позвонила ему и попросила спуститься во двор.

– А вы без швабры? – с притворной опаской уточнил Соколов.

– Без швабры, но все равно вооружена и опасна, – не без кокетства ответила я.

– Не сомневаюсь, – весело фыркнул мой собеседник. – Подождите немного, я надену доспехи и выйду.

Я приободрилась: нормально прошел разговор, в позитивном ключе.

Митяй, устроившийся на скамейке за жасминовым кустом, высунулся из-за него, чтобы вопросительно поморгать мне белесыми ресничками. Я успокоила его глубоким кивком, отошла от подъезда и села на лавочку у детской площадки.

– Ну, привет! – На меня упала просторная тень.

Я посмотрела на кроссовки минимум сорок восьмого размера, подняла голову и похлопала по лавке:

– Привет, садитесь.

– Да насиделся уже. – Андрей Петрович опустился на лавку. – Два года отмотал…

– Плохая шутка, – поморщилась я. – Давайте вы не будете бравировать вашим печальным прошлым, тем более мы оба знаем – отсидели вы ни за что, теперь судимость можно и нужно снять…

– Кстати, спасибо, что размотали всю эту мутную историю.