Купидон стреляет трижды

На меня нахлынули воспоминания. Еще эти запахи в машине. Все хорошее вспомнила. Он понял, что я рассиропилась, и стал меня целовать. В общем, сами не заметили, как оказались на диване в офисе. Наслаждались прикосновениями, поцелуями, друг другом. Стонали, охали…

Вдруг дверь вылетает из замка и над нами три громилы с автоматами. Это как? Нормально? Они поняли, что происходит и стали откровенно ржать.

– С сигнализации надо было снять, – ответили они на недоуменный взгляд мужа.

– Как в былые времена, – он тоже стал смеяться.

– Почему все время в офисе?

– И почему все время полиция с автоматами?

Мы лежим голые на обозрение. Только одеялом прикрылись и смеемся.

– Хозяйка, иди, закрой за нами.

Вышла в зал, закутанная в одеяло, чтоб дверь за ними закрыть.

– А я вас помню. Я тогда в полиции служил. Мы к вам приезжали, когда на вас сосед снизу жаловался. Вы тем же самым занимались, – сказал и хохочет откровенно.

– Муж приехал.

– Тогда понятно. Штраф выписывать не будем. Скажем, ложная тревога. Но вы уж в следующий раз голову не теряйте.

– Хорошо, – ответила, а сама стою, краснею.

– Кстати, хорошее у вас кафе. Жена с сыном в восторге.

– Спасибо.

Смотрю, они опять хохотать стали. Сзади Никита подошел и прижался. Тоже в одеяло завернулся.

– Счастливой брачной ночи! – подколол нас старший группы.

– Спасибо.

Они вышли, мы закрыли дверь. Никита подхватил меня на руки. Те на улице стали еще громче смеяться. Поняли, чем мы заниматься будем. Вот и заржали жеребцы.

Всю ночь мы только тем и занимались, за чем нас застукал наряд охраны. Потом Никита сделал мне предложение руки и сердца. Надел мне на палец обручальное кольцо. Я не сопротивлялась. Но и согласие не дала…

Предупредила маму, что в кафе ночую с мужем. Она меня поняла.

Рано утром я подскочила.

– Никита, пора вставать.

– Спи, Иришка. Рано еще.

– Сейчас придут поварята.

Только сейчас до него дошло, что он не у себя дома. Пытался о чем-то поговорить. Но было не до разговоров. Надо бывшего мужа быстрее из кафе выпроводить. Открыла дверь. Никита вышел, сел в машину и уехал. Я позвонила и сняла с охраны кафе. Приготовилась встречать смену. Поварята если и удивились, что хозяйка пришла раньше их в кафе, то вида не подали. Не их дело, что она в такую рань в своем кафе делает.

Я дождалась Альбину Владимировну. Сдала пост и побежала домой спать. Почему спать? Да потому, что мой муж не дал мне заснуть до самого утра. Только под утро я задремала. Хорошо, будильник на телефоне сработал, а то застукала бы нас Альбина голыми в обнимку на офисном диване.

Прибежала я домой и сразу бухнулась в ванну отмокать. Потом вышла свежая и голодная. Мама на кухне сидит. Петька убежал получать знания. Чувствую, что будет у нас с мамой разговор серьезный.

– Ты как себя чувствуешь?

– Нормально.

– Решила к мужу вернуться?

– Нет. С чего ты взяла?

– Вы же вчера не газету «Вечерняя Москва» читали? Я правильно поняла?

– Не читали, ты права. Именно тем и занимались. Я голодная. Покормишь?

– А муж тебя не покормил?

– В каком-то смысле, накормил.

– То есть?

– Сказочками он меня вчера кормил. Как нам будет с ним здорово, если я опять к нему вернусь.

– Судя по тону, ты не собираешься возвращаться.

– Не собираюсь. Ты права.

– Можно узнать, почему?

– Можно. Понимаешь, мама. Я его разлюбила.

– Ты это вчера поняла?

– Сегодня. Лежала утром на диване. Никита спал, а у меня было время спокойно подумать.

– А ты хорошо подумала?

– Знаешь, он бы мне опять стал изменять. Не сразу, а через год или через два. Я бы опять простила. И он опять бы изменил. Я опять, в который раз прощу. И будет так всю жизнь. Я вчера лежала, рассматривала его и думала. Вот он меня ласкает, а где его руки были? Кого ласкали все это время? Вот он меня целует, а кого еще его губы целовали? Где были, в каких чужих местах и на каких чужих девках за это время отметились? Про остальные части тела вообще лучше промолчу.

– Ты думаешь, что пока ты жила тут, он там гулял?

– Не знаю. В том-то и дело, что не знаю. Раньше знала. Другие бабы ему не были нужны. Он их просто не видел. Не замечал. Я была его светом в окошке. Меня он боялся потерять. До дрожи в коленках боялся. А теперь? Я буду хранить ему верность, а он все, что шевелится, будет трахать?

– Ну да, противно.

– Вот именно. Как будто общий муж. Один на всех. Этакий общественный мужчина. И скоро я спала бы с общественным мужем.

– Господи. Омерзительно-то как.

– Вот именно. Почти как общественный туалет. Можно туда разок сходить, но только если уж совсем приспичило и терпеть нет мочи. И то с брезгливостью и со страхом. А вдруг заразу какую жуткую подцепишь? Удовольствия на минуты, а страху натерпишься и неопределенности на месяцы. Ну его на фиг, такое счастье…

– Думаешь, он все-таки изменял тебе?

–Не знаю. Мужчина он пылкий. Сексуальный. Куда-то же он свою энергию сбрасывал. Может, на девок чужих. Не знаю. И не хочу уже знать. Это как разбитая ваза. Можно, конечно, ее склеить. И трещины видно не будет, но мы знаем, что она с трещиной. Вода оттуда капельками просачивается. Так всю жизнь и будем подтекать.

– Значит, больше ты ему не веришь?