Купидон стреляет трижды

Мы развернулись и быстро спустились к машине, пока его родители не уговорили Маринку простить непутевого гуляку. Уже в машине Маринка громко выдохнула.

– Наконец-то я от него избавилась. Дело сделано. Спасибо тебе.

– А мне за что?

– За то, что помогла.

– Я тебе не помогала. Та все сама наворотила. Я в углу отсиделась. И не фиг брать меня в соучастники! – засмеялась я заливисто.

А вы бы не смеялись? Такой колоритный мужичок получился…

– Ты мне духовно сегодня помогла. Своим присутствием. Одна я бы не решилась почистить Авгиевы конюшни. Терпела бы и дальше. Злилась бы каждый день, но терпела. А теперь место рядом со мной свободно. Можно искать достойного претендента. И вздохнуть полной грудью.

– Что я могу сказать? Поздравляю! Поехали назад? Или ко мне?

– Давай к Кирюхе поедем. Отдохнуть хочу от этих передряг. И подружку свою навестим.

– Порадуем ее.

Но была еще одна женщина, которая пела и плясала на радостях. Баба Глаша, соседка Маринки сверху.

Она же Глафира Антуановна Гольдман. Ее дед был большим оригиналом. И не мог придумать ничего лучше, чем назвать сына Антуаном. И это в советское время. Не Ленинид какой-нибудь, не Ким и тому подобные имена того времени. Нет, буржуазное имечко выбрал для сына. Заковыристое. Антуан.

Только ленивый не дразнил Антуана. Клички были разные. «Буржуйское отродье» было самым простеньким и не обидным. Антуан от злобы учился все усерднее. И стал великим ученым. Мирового уровня. Но и он, и все остальные прекрасно понимали, что никем бы он не стал, если бы не его любимая Сара.

Сара. Это имя он с придыханием произносил всю жизнь. И даже умирая, прощался со своей Сарой. О ней переживал. Как она там без него жить будет, его милая Сара.

Его Сара била всех в школе, когда его дразнили. Защищала. Ее дразнить было без толку. Она на дразнилки никак не реагировала. Именем своим очень гордилась. Чуть что, она сразу выкрикивала имена всех известных ей «Великих Сар мира». Список получался громадным. И хамы сразу стыдливо затыкались. В их обычных именах не было ничего примечательного. Такого списка великих тезок явно бы не набралось.

Ну как именем великих мира сего можно дразнить? А никак. Да и кулачки у нее были хоть и маленькими, но дралась она отчаянно, как мальчишка, и била очень больно. Без красивой подсветки из драки с ней никто никогда не уходил.

Фонари получались ровные, красивые и яркие, аккурат под глазом. Профессионально его Сарочка умела разукрашивать физиономии врагов. Да и язык имела острый. Так приложит, что дразнить начинали того, кто разборки затеял. А она опять выходила сухой из воды.

Ну и кто с такой станет связываться, скажите на милость? А когда стало понятно, что Сара взяла новенького задохлика под свое крыло, то все как-то притихли. Даже самые ярые хамы только шипели свои обзывки вслед, но так, чтобы их Сара, не дай бог, не услышала.

Связываться с ними двумя было себе дороже. Так и оберегала Сара своего любимого мужа всю жизнь. И сберегла-таки. И войны все они пережили, и репрессии, и всякие другие политические катаклизмы. Так и шли по жизни счастливые и прикрытые своей любовью, как броней…

Благословили их небеса дочкой Глашенькой. Девочка пошла вся в маму. Такая же неугомонная и жаждущая справедливости. Так в боях местного значения она и состарилась, и закалилась. Не человек получился, броня!

Марина бабе Глаше очень нравилась. Скромная и тихая девушка. Если и были пьянки и гулянки, то редко. И то с такими же скромными и тихими, порядочными девушками, как она сама. Глафира ее незримо опекала. Если Марине делали замечания, она всегда извинялась. Воспитанная…

Откуда и с какой помойки привела нынешнего сожителя ее соседка снизу, баба Глаша не могла понять. Мариночка звала его на французский манер Сержем. Сергей, стало быть. Хотя какой там Серж? Серый. Вот его настоящее имя. Другого имени он не достоин. Она его презирала…

Зачем она притащила в свой чистый дом это недоразумение? Вечно немытый. Реденькие волосы всегда грязные. Вечно в каком-то рванье. Рваные джинсы и такая же майка. Еще и курит какую-то дрянь. А потом полночи на кухне гогочет и горланит свои идиотские песни. Глафира Антуановна давно хотела пожаловаться Мариночке на ее бойфренда.

Баба Глаша не была отсталой и понимала, что Марина сожительствует. Не все нынче бегут в загс. Не старые времена. Но и сожитель должен совесть иметь. Она, может, спать хочет? А он ей мешает. На самом деле баба Глаша всю ночь смотрит телевизор. Бессонница у нее. Но про это не обязательно всем знать. Пусть думают, что она спит, а он ее своими завываниями будит.

Только собралась она идти жаловаться соседке, как услышала из квартиры снизу крик. Кричал мужчина. Потом он завизжал. Хлопнула громко дверь квартиры снизу. Послышался грохот на лестнице.

– Убегает скунс вонючий, – пробормотала баба Глаша.

Наступила тишина. Баба Глаша решила выглянуть в окно. Любопытство, знаете ли. И то, что она увидела, чрезвычайно ее обрадовало и развеселило. По направлению от дома бежало это Маринкино недоразумение в рваных трусах, в какой-то юбке и с гитарным украшением на шее.