Купидон стреляет трижды

– Ему не показалось? Может, просто Алексей растерялся?

– Может быть…

– И еще один вопрос. Галина с мужем знали, что произошло?

– Нет, не знали. Им сынок другую версию рассказал.

– И по его версии, все эти глупости они сделали ради меня?

– Он им так сказал.

– Те решили, что я виновата. И тебе от них досталось…

– Получается так.

– Тогда мне все ясно. Когда можно их в больнице посетить?

– Завтра. Теперь уже завтра.

– Значит, завтра наших пострадавших и навестим…

Утром я стала собираться в больницу. Накрасилась, сделала прическу. Красота. Теперь можно и на войну идти. Мама смотрела на меня во все глаза. Она понимала, что-то я затеяла. Она решила, что я просто для мужа наряжаюсь. Буду с мужем мириться. И она не так далека была от истины.

Я действительно решила помириться с мужем. Все-таки человек геройский подвиг совершил. Троих людей спас от верной гибели. Утонули бы в озере эти идиоты. И нашли бы их даже не сразу. Только к лету. Да и то навряд ли. Какое горе было бы генералу и Галине. И родителям Александра.

Ивана невестка с сыном бы оплакивала. Других родных у него нет. И сам Никита мог утонуть. Кто его бы оплакивал? Мать и отец. А я? Оплакивала бы его я? Наверное…

Но даже не это меня внутренне примирило с мужем. Одно дело мстить человеку, который сподличал. Измена, на мой взгляд, подлость в отношение жены. И совсем другое дело строить козни и замышлять месть против героя. Согласитесь, что трепать нервы герою как-то не комильфо…

С трудом припарковались возле больницы. Прошли к врачу. Хорошо, что у мамы здесь главврач знакомый. Нас даже в палаты решено было запустить. Мама сразу прошла к Никите. Я узнала, где лежит Алексей, и пошла туда.

Захожу в палату. Сидит возле кровати убитая выходками сына мать. Генерал стоит у окна. Лицо суровое, губы сжаты в тонкую линию, брови насуплены. Только сынок их лежит довольный. Увидел меня и рот до ушей растянул в счастливой улыбке. Мерзкий, противный хорек. Подошла к кровати, изобразила сострадание на лице.

– Как ты?

– Нормально.

– Долго здесь будешь?

– Доктор сказал, что дня три. Нет смысла долго меня здесь держать.

– Значит, без последствий обошлось?

– Все нормально. А ты чего здесь?

– Поблагодарить тебя зашла.

– Да не за что.

– Да есть за что!

И такую ему оплеуху по морде отвесила.

– За что?

– За мужа моего, которого я люблю. А он из-за тебя чуть не погиб. Понял?

– Понял.

– И еще получи!

Отвесила еще одну хорошую оплеуху по наглой радостной морде. От души приложила придурка. От щедрот моей души.

– А это за что?

– За то, что твои родители моей маме нахамили. Лично от себя я бить тебя пока не буду. Но не обольщайся. Не дай бог, ты хоть раз на моем горизонте появишься, альфонс. Пожалеешь…

– Ириша, ну зачем рукой-то бить? Еще так со всей силы, – тетя Галя сидит пристыженная. Вину свою чувствует. Но сынок-то родной, его жалко. Он и так пострадал…

– Не случилось, понимаете ли, веера под рукой…

И спокойно, не спеша, как будто ничего не произошло, покинула палату. Рассчиталась с гаденышом. У окна стоял генерал и улыбался. Рот до ушей, хоть завязочки пришей. Счет два-ноль в нашу пользу. Пойду дальше подарочки раздавать.

Зашла в палату Александра. Тот лежал и шумно дышал. Спал. Будить я его не стану. Пусть спит, выздоравливает. Явно там с легкими проблема. Хотя сам виноват. Это надо же быть таким придурком, чтобы зимой в озеро залезть. Понятно, что чувства. Но и голову иметь на плечах надо…

Иван был в соседней палате. Чувствовал себя нормально. Приходу моему обрадовался. Оставила ему гостинцы. Пожелала ему здоровья. Он сразу спросил мой номер телефона. Умный мужик. Быка за рога предпочитает брать. Хорошо, что он этого Саню кинулся спасать. Ведь сам погибнуть мог. А прыгнул другого спасти. Тоже герой…

Зашла в палату к Никите. Он лежал и грустно смотрел в окно.

– Привет.

– Иришка. Ты как здесь? – приподняться пытается.

– Ждала тебя. Не дождалась. Решила сама приехать.

– Я не смог вчера.

– Угу. Я вижу.

– Правда, я не смог. Просто занят был.

Я все понять могу, но это же надо таким скромным быть. Другой бы перед любимой женщиной перья распушил, про свои подвиги настоящие и мнимые кинулся рассказывать. А этот что? Где захватывающие истории, как спасал троих горе-пловцов?

– Как ты? Чувствуешь себя нормально?

– Все нормально.

– Когда выписывают?

– Сказали еще понаблюдать надо.

– Там в доме у тебя бардак.

– Приеду, уберусь.

– Мы можем с мамой убрать.

– Спасибо, я сам.

– Ладно. Я тогда поехала домой.

– Зачем приезжала?

– Проведать.

– И все?

– И все…

Помахала ему рукой. И пошла. Пусть полежит и подумает. Ему полезно. В другой раз будет задумываться о последствиях.

Едем с мамой домой. И вдруг ее прорвало.

– А ты жестокая.

– Почему это?

– Неужели нельзя было с ним поласковей? Зачем так жестоко?

– Это ты про Алексея? Поделом я ему по морде съездила.

– Ты Алексею по морде дала?

– Ну да. Два раза. А ты про что?

– Про мужа твоего.

– Почему это я с ним жестокая? Я же его навестить пришла. Чего еще ты от меня хотела?

– А поласковей нельзя было?