Купина

Забрызганная осенней грязью царская карета переехала мост, медленно проплыла под арку башни и остановилась у северного крыльца возле стоящих на земле колоколов. Закаркали встревоженные вороны, построились по обе стороны входа стрельцы. Артамон Матвеев открыл дверцу, стряпчие подсунули сафьяновую скамейку, и из кареты осторожно высунулся красный царский сапог. Стольники подхватили царя под руки, он вошел на непокрытое еще каменное крыльцо и поднял глаза на громаду Покровского собора. На широких его куполах копошились кровельщики в белых рубахах, крыли пучины лемехом.

Ход на гульбище узок, а царь в пышной собольей шубе, тут его не провести под руки. Опираясь на посох черного дерева, стал тяжело подниматься по высоким ступеням. Сразу не дошел, пришлось отдыхать. Что-то неможется сегодня. Отдышавшись, увидел с гульбища хоромы. Они поднялись над островом чешуйчатыми шатрами, бочками, скирдами, смотрят на полуденную сторону и блещут бирюзой, изумрудом, лазорью. А поверх кровель сверкают на солнце золоченые петухи, орлы и львы. Под крышами — рубленые причелены, подвески, лобовые доски, наличники раскрашенные. Самоцветами переливаются слюдяные оконницы. Но не радует нынче царя ни красота измайловской осени, ни этот расписной дворец, настоящий улей из хором и клетей.

Тем временем на гульбище поднялись и бояре. Царь, перекрестившись, переступил порог, увидел царское место, опустился прямо в шубе на шитое золотом по алой парче кресло. Ноги поднял на высокое подножие.

— Садитесь, бояре, — сказал.

Потолкались, сели, расправив шубы. Федор Михайлович Ртищев глядит на Бутурлина: Василий Васильевич управляет Дворцовым приказом, ему и ответ держать. Но царь молчит, молчит и Бутурлин, на его постном лице синие ледяные глаза так и буравят царя из-под кустистых бровей.

Обвел Алексей Михайлович потускневшим взглядом Думную палату. Стены по тесу обиты зеленым сукном, потолки — резной жестью по слюдяной подкладке. Райские птицы вырезаны, Сирины и Гамаюны. Окна и двери расписаны цветами и травами на «персидское дело». Пол настлан дубовым кирпичом, раскрашен зеленой и черной краской «в шахмат», лавки обиты войлоком и по нему красным сукном. Истоплены уже фигурные печи с зелеными и синими изразцами.

Прикрыл царь ладонью глаза, посидел так с минуту, а потом говорит:

— Поставьте мне на гульбище, — и поднялся.

Его подхватили под руки, взялись с двух сторон за подлокотники кресла, понесли его вслед за государем.

— Ступайте все, — сказал царь Алексей, усевшись лицом к мосту.