Купите девочку

– Я в этом не уверен, – негромко проговорил Пафнутьев. – Я не уверен в этом, Андрюша, – повторил он. – Может быть, нас держат или, лучше сказать, нас содержат только для того, чтобы создать видимость некоей борьбы с преступностью, вроде бы озабоченности. Мы похожи на декоративных собак. Лежит такая собака на диване, ухоженная, причесанная, с бантиком на шее... Может гавкнуть на кого-нибудь, может нерасторопного гостя за пятку схватить, но не больно, играючи, чтобы напомнить о себе, чтобы о ней не забыли, когда кости со стола сгребать будут. Так примерно.

– Что же делать?

– Делать свое дело. Тихо, спокойно, изо дня в день, изо дня в день, изо дня в день. Иногда и комнатная собака может в горло вцепиться. Если, конечно, ее довести до такого состояния.

– Вцепимся? – спросил Андрей с улыбкой.

– Я уже вцепился. Уже не смогу разжать зубы, даже если мне этого и захочется. У меня их судорогой свело, – проговорил Пафнутьев, не разжимая зубов, будто их и в самом деле свело намертво.

Часть вторая

Купите девочку!

Крутой мужик был Шанцев Борис Эдуардович, достаточно крутой. Ничто в жизни его не удивляло, не озадачивало, все ему было ясно раз и навсегда. Не потому что был глуп или слишком уж прост, нет-нет. И образование в свое время получил, что-то педагогическое, и по спорту прошелся, медали до сих пор болтались в его квартире на самых видных местах, и кубки стояли на книжном шкафу, посверкивая хромом, никелем, бронзой. Оставив спорт, Шанцев за несколько лет погрузнел, потяжелел, но сохранил в движениях и живость, и быстроту. Если возникала неприятность – Шанцев ее устранял и знал твердо, что все средства для этого хороши. Если же появлялся человек, который мешал, значит, он должен исчезнуть с его пути. Нет человека – нет проблемы, как сказал однажды очень умный человек.

Лишенный всяких сомнений и колебаний, Шанцев был постоянно уверен в себе, готов к общению дружескому и открытому. Однако же, если человек не ценил такого к себе отношения, пренебрегал Борисом Эдуардовичем или, еще хуже, начинал мешать и строить козни, Шанцев искренне огорчался, но ненадолго, ровно настолько, сколько требовалось времени для устранения невежи. Способ устранения не имел ровно никакого значения – его можно было разорить, сделать калекой, вообще убрать с лица земли. И в этом случае не было у Шанцева колебаний. Жизнь, которая установилась вокруг, убеждала его в том, что иначе поступать просто невозможно. А раз нет выбора, то нет и угрызений.

Поговорив с Пафнутьевым и весело положив трубку, Шанцев придвинул к себе папку, чтобы заняться текучкой, уже перевернул несколько страничек, как вдруг почувствовал, что не может отдаться делу легко и увлеченно. Что-то его тяготило, что-то мешало радоваться жизни и упиваться работой.

Шанцев еще пошелестел бумагами – договоры, деловые предложения, какие-то рекламные листки... Но снова что-то его отвлекло. Он с удивлением прислушался к себе. Постарался вспомнить, что произошло в этот день, что выбило его из колеи и лишило привычной уверенности. Перебрал всех посетителей, которые за день побывали в его кабинете, перебрал телефонные звонки, доклады и наткнулся наконец на недавний разговор с Пафнутьевым. И что-то щелкнуло в нем, что-то вспыхнуло, еле слышный звоночек подсказал – здесь!

Захлопнув папку, Шанцев встал и подошел к окну. Белые жалюзи из тонких пластинок позволяли увеличивать, уменьшать количество света в комнате – Шанцев любил, когда света много, когда кабинет залит солнцем, поэтому жалюзи были открыты в небо, но при всем старании невозможно было заглянуть в кабинет с улицы, из окон соседних домов.

– Пафнутьев, – проговорил Шанцев вслух. – Что-то не нравишься ты мне, Пафнутьев... Не так ты со мной говорил, как-то вот не так...

Прошло еще какое-то время, и Шанцев понял, что Пафнутьев говорил с ним несерьезно, дурачился, вроде подыгрывал, а он, Шанцев, вертелся как вошь на гребешке, потешая следователя. Да, он его отшил, отказался от встречи, но Пафнутьев не выглядел удрученным. Похоже, его даже устраивало течение разговора.

Шанцев уже достаточно много знал о Пафнутьеве, навел справки по своим каналам, сделал запросы. Все эти сведения вписывались в их разговор, не противоречили ему, а все-таки какую-то занозу он чувствовал. Угрозы? Нет, угроз не было. Просьбы? И здесь все чисто, Пафнутьев ни о чем не просил. От ремонта квартиры не отказался, но и не принял предложения. С женой, мол, надо посоветоваться. О чем? Нужен ли ремонт? Ремонт всегда нужен, а советоваться можно лишь о том, где взять деньги.

Значит, не принял Пафнутьев предложения?

Значит, затаил недоброе?

Значит, надо принимать меры.

И Шанцев, не колеблясь, поднял трубку.

– Анатолий Матвеевич... Повидаться бы.

– Есть проблемы? – раздался голос молодой и напористый. Даже нетерпеливость прозвучала в этом коротком вопросе.

– Могут быть. Дело в том, что...

– Приезжай.

И тут же гудки отбоя.