Купола

Но хоть и боялась, ее притягивали эти разговоры, и она верила в них каким-то тайным от бабушки интересом. Ей живо представлялось все услышанное у Паши. Будучи храброй в четыре – пять лет, в свои неполные семь она стала бояться темноты и оставаться поздно вечером в комнате одна. Видимо, Кока понимала ее, не оставляла одну и, когда отправлялась по делам из дома, старалась брать с собой.

В церкви с первой недели поста проводилась дополнительная служба, посвященная жизни Христа, и сопровождалась особыми молитвами. Некоторые Наде запомнились, так как производили яркое впечатление силой своего смысла:

«Господи, Владыко живота моего,

Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия

Не даждь ми.

Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви

Даруй ми, рабу Твоему!»

Даже звон колоколов во время Великого поста был особенный.

Поскольку Кока опекала женские монастыри, Надя вместе с ней, а иногда с мамой в эти дни часто их посещала и даже знала лично несколько монашек.

Она всегда с удовольствием ходила со старшими к доброй «Матушке Нине» в ее отдельный домик-келью, две комнаты которого были увешаны иконами и интересными картинами с библейскими сюжетами. «Матушка Нина» была замечательной мастерицей рукоделия известной всему городу своим вышиванием, шитьем и вязанием. Дети обожали ее за прекрасно сделанные из плюша, атласа и бархата тряпичные куклы с тщательно выполненной одеждой: красивыми платьями, шапочками или пальто.

Перед изготовлением куклы она всегда ласково разговаривала с ребенком или расспрашивала о нем у взрослых.

Все куклы выполнялись прочно, добротно и с большим художественным вкусом. Их лица были расшиты цветными нитками с бисером и выглядели значительно интереснее чем, входившие в моду фарфоровые.

Накануне праздника Надя получила красивую бежевую куклу от «Матушки Нины» с яркими вышитыми глазами в изящном вишневом пальто с меховой опушкой. У брата Лени была ее кукла–мальчик с великолепной костюмом – тройкой.

«Матушка Нина» по заказам шила замечательные платья и взрослым, вышивала приданое для невест, вязала тонкие пуховые платки и не гнушалась стежкой одеял. В работе ей помогали две «послушницы».

Вторая монашенка, которую хорошо знала Надя, звалась «Пашенька-монашенька». Она жила тоже в отдельной келье, но там была совсем другая обстановка: строгая некрашеная деревянная мебель – столы, лавки, табуреты, которые напоминали Наде картинки из сказки о трех медведях. На деревянных полках толстые кожаные, казавшиеся тоже в деревянных переплетах, книги. Сама «Пашенька» всегда сидела в переднем углу перед раскрытой книгой, встречала и провожала посетителей низкими ритуальными, но подчеркивающими глубокое достоинство поклонами. «Пашенька» не занималась рукоделием: она давала жизненные советы, предсказывала будущее, лечила святой водой и святым маслом.

Как раз в это время приходили тревожные слухи о революции, свержении царя. Многие воспринимали все эти вести с недоверием и когда устремляли взгляды на «Пашеньку-монашеньку», она больше молчала и усердно демонстративно молилась.

Был еще один тип монашек из общины женского монастыря, с который Надя встретилась позднее. Одну из них звали матушка Маркиана: она была регентшей монастырского хора. Хотя и малограмотная, она обладала хорошим голосом и слухом и даже играла на скрипке. С трех лет она жила в монастыре, взятая из бедной крестьянской семьи, и было ей тогда уже семьдесят лет.

Большую часть жизни провела она в церкви за службами и спевками. В свободное время занималась вышиванием. Несмотря на однообразную жизнь, она имела характер веселый и общительный. Как-то она рассказывала, был у нее в жизни и роман необыкновенный. Средних лет мужчина часто приходил в их церковь молиться и подолгу смотрел на нее внимательно и ласково. Поневоле и она на него поглядывала с интересом: и все больше он ей нравился. Приходил он в церковь во время спевок, стоял в уголке тихо, и все смотрел на нее. Так продолжалось довольно долгое время, и вдруг ходить перестал.

Для нее он так и остался единственным увлечением в жизни.

В конце каждой недели, в субботу, Наденька с бабушкой-Кокой, папой и мамой посещала церковь, внимательно слушала священника на службе и исповеди, чтобы на следующее утро получить прощение «Причаститься Святых тайн».

Теперь маленькая Надя знала, что такое таинство исповеди: говорить о непослушании, лжи вольной или невольной – это всегда тревожно, неловко и даже немного страшно. Но зато, каждый раз она испытывала непередаваемую радость очищения, особенно на следующий день, когда происходило причащение.

В воскресенье в конце службы выходил священник с серебряной, позолоченной, украшенной драгоценными камнями и медальонами святых чашей. Она была наполнена разбавленным красным вином, и священник ложечкой вливал его в рот подходящим по очереди к нему прихожанам.