Куратор

– Не приближайтесь ко мне, – сказала она и навела на соседа пистолет восковой лейтенантши, немного удивившись, что не потеряла его.

– Ты все шмыгаешь через бугристую дверь в доме напротив. – Дым и туман бродили по его телу корявыми завитками. Казалось, будто гриф-стервятник только что соткался из воздуха и воздух постоянно развоплощает его и переделывает. – Это необычная дверь. Она зыбкая.

– Отойдите от меня, – сказала Ди.

– Я хотел отдохнуть, – проскрипел сквоттер. – У меня давно не было своего угла. Но вышло неладно. Голоса выбрались из моей головы. Ты слышала их по ночам?

– Я ищу своего друга. Оставьте меня в покое.

Сосед забормотал сквозь сжатые зубы, отчего голос приобрел фальшивые, полузадушенные интонации.

– Крики, плач, мольбы – они сидели во мне, в моей голове. – Он поводил концом кочерги по виску, показывая, где раньше таились крики. – Я не хотел их выпускать.

Ди немного расслабила палец на спусковом крючке. Перед ней явно сумасшедший, но вряд ли он хочет ей вреда.

– Конечно, не хотели. Возвращайтесь в ваш дом, там безопасно.

Гриф-стервятник покачал головой.

– Я должен убить крики. – Он со звоном опустил кочергу на булыжники. – В дыму я могу незаметно подкрасться.

– Вам лучше побыть в доме, – повторила Ди.

– В моем новом доме есть старинные книги о том, что нашли на морском дне. Я читаю их, когда не могу заснуть. Левиафаны, римские галеоны, рыбы без названий. Никто не знает точной глубины океана в морских саженях.

Улицу тряхнуло от нового пушечного залпа. Туман колыхнулся.

– Погоди, погоди! – Его брови высоко задрались, а лицо исказилось гримасой ужаса. Сумасшедший сделал шаг к Ди, мотая жидкими волосами. – Значит, это ты?

Ди повела податливый спусковой крючок, думая, что выстрела не произойдет, что она промахнется.

Руки безумного сжали кочергу. Рукоять в виде рыбьего хвоста покрывала ржавчина.

– Это ты была голосами боли?

– Да, – сказала Ди, – это я была голосами боли в вашей голове.

Сквоттер испуганно закричал, выронил кочергу на мостовую, и наплывший туман на мгновенье скрыл его. Ди метнулась влево, где серый дым был погуще.

Она слышала скрип башмаков и частое дыхание безумца, шлепавшего ладонями по булыжникам.

– Ага! – крикнул он, со скрежетом подтянув к себе кочергу.

Ди споткнулась обо что-то невидимое и упала. Острый камень впился через юбки в колено, развалив давнюю мозоль. Пистолет отлетел куда-то в сторону. Ди прикусила губу, удерживая крик боли, и глубоко вздохнула. От дыма остро защипало в ноздрях.

Кочерга с размаху ударила по камням совсем рядом.

Ди поползла сквозь туман. Окровавленное колено посылало острые иглы боли в бедро, мелкие камушки впивались в ладони. Ди знала, что посольство совсем рядом. Если она доберется до стены, окружающей посольство, то сможет дойти до музея.

Сквоттер водил вокруг себя кочергой, как слепой тростью. Кочерга издавала противный скрежет.

– Ты должна была оставаться в моей голове! – хрипел сумасшедший. – Ты должна была…

Послышался мягкий толчок, как от столкновения тел. Сквоттер снова выронил кочергу.

– Что вы делаете, во имя неба? – возмутился незнакомый мужской голос. – Уберите руки!

– Я охочусь! – отозвался безумный.

Послышался сильный глухой удар и звуки полновесных тумаков.

Ди поднялась, выставила руки перед собой и вскоре наткнулась на стену, окружавшую посольство. Ведя кончиками пальцев по бетону, она дошла до угла и свернула, не отрывая руки от стены. Здесь звуки уличных боев слышались не так отчетливо.

Δ

Ди оказалась в выложенном плиткой проходе. Дым и туман заметно поредели: стало видно на несколько шагов вокруг.

Купы глицинии окутывали стену посольства, усиливая ощущение, что хаос остался позади и плиточная дорожка ведет в желанное затишье. Рассаженное колено не сгибалось, поэтому Ди шагала вперед здоровой ногой и подволакивала пострадавшую.

Хотя зрительно воздух был чище, пахло здесь хуже: сквозь пороховой дым, влажность и гарь пробивался сладковатый запах разложения. Ди подумала о фруктах, которые с виду хороши, но если взять их в руку, палец проваливается в подгнивший бочок. Высокая стена заглушала грохот артиллерийских залпов, зато откуда-то доносилось странное усиливавшееся гуденье. Ди смотрела на свою подволакиваемую по плиткам ногу, смотрела на пальцы, будто по своей воле сорвавшие листок глицинии, – гуденье забивало все: она не слышала шороха подошвы по камням и щелчка ветки, отдавшей лист. Ди остановилась.

Впереди квадратные плитки таяли в тумане, но Ди узнала это место – она столько раз смотрела сюда с пятого этажа. Это мощеный дворик за посольством – вот тут дверь черного хода, а напротив длинная конюшня под двускатной крышей.

В конюшне лежали люди, которых он убил.

Они лежали в темноте, завернутые в ковры и одеяла и присыпанные известью, не до конца спасавшей положение. Вот откуда запах и гуденье. Гудели мухи, целая туча мух. Их было столько, что Ди шла сквозь плотный рой, как по колено в воде.

Темнота конюшен совсем рядом, скрытая высоким, до небес, коричневым дымом.