Курбский против Грозного или 450 лет чёрного пиара

И действительно, противоречий в ней не меньше, чем в «бытовой». Чего стоит только один факт: весь эпизод у Карамзина строится на недовольстве царевича, страдающего за Россию и читающего на лицах (!) бояр, а может быть, слышащего всеобщий ропот «во время переговоров о мире». Если верить Карамзину, царевич выражает недовольство каких-то слоев общества ходом русско-польских переговоров, так сказать, возглавляет оппозицию точке зрения царя на условия заключения мирного договора. Но все источники свидетельствуют, что царевич умер в ноябре 1581 г., а переговоры с Польшей начались 13 декабря 1581 г., то есть, почти через месяц после смерти царевича. Как можно быть недовольным ходом переговоров, которые еще не начались, историки умалчивают.

Но есть еще одна версия «сыноубийства», назовем ее условно, «нравственного несоответствия». В 1580 году, а по другим данным — в 1578 году была проведена уже описанная выше акция по пресечению спекуляции алкоголем в Немецкой слободе. Она и послужила отправной точкой для третьей версии. Вот как передал ее Джером

Горсей: «Царь разъярился на своего старшего сына, царевича Ивана, за то, что тот оказывал сострадание этим несчастным (т. е. наказанным ливонцам. — В.М.)… и дал одному посланному по его делам дворянину подорожную на пять или шесть почтовых лошадей помимо царского ведома. Сверх того, царь опасался за свою власть, полагая, что народ слишком хорошего мнения о его сыне. В ярости он ударил его жезлом… в ухо и так нежно (какая милая западноевропейская ирония! — В.М.), что тот заболел горячкою и на третий день умер… Государство потеряло надежду иметь государем мудрого и кроткого царевича, героя духом и красивой наружности, 23 лет от роду (ошибка Горсея: царевичу было 27 лет. — В.М.), любимого и оплакиваемого всеми».

Нелишне добавить, что в другом переводе с английского этого отрывка удар в ухо описан как… всего лишь пощечина!

Такая версия ссоры между Иоанном и его сыном не менее надуманна, чем все остальные. Прежде всего, острота ссоры в ноябре 1581 г. не соответствует давности события, послужившего его причиной: со времени переселения Немецкой слободы прошло от одного до трех лет. Валишевский указывает и на иное, внутреннее противоречие версии: «Другие источники говорят, что царевич заступился за ливонских пленников (хороши пленники, имеющие свои церкви, получающие от царской казны ссуды на строительство домов, содержащие кабаки и «разодетые как принцы». — В.М.), с которыми плохо обращались опричники. Но это вызывает сомнение: между отцом и сыном существовало согласие в идеях и чувствах».

Но самое интересное в данной версии — противоречия в оценке характера царевича. Сначала все авторы утверждают, что Иван Иванович — полное подобие своего отца: «Иван, по-видимому, и физически, и нравственно напоминал отца, делившего с ним занятия и забавы», — писал Валишевский. По «свидетельству» Одерборна, отец с сыном менялись любовницами. Они вместе сла-столюбствовали и губили людей — утверждал Карамзин. Как резюмировал Кобрин, царевич был достойным наследником своего отца.

Все лживые мерзости, которые говорились об отце, повторяются в адрес сына. И вдруг, после смерти наследника, все меняется как по мановению волшебной палочки. Карамзин рисует образ нежно любящего сына, который, умирая, «лобызает руки отца… все оплакивают судьбу державного юноши (27 лет? Трижды, по словам историков, женатого? Для пущего эффекта написали бы уж мальчика. — В.М.), который мог бы жить для счастия и добродетели…». У Горсея царевич стал «мудрым и кротким, героем и красавцем, любимым всеми». Валишевский пишет, что царевич пользовался большой популярностью и его смерть стала народным бедствием.

Превращение «кровожадного чудовища» в «любимца нации» и «героя духа» говорит о том, что одно из двух — первое или второе — ложь. Пусть каждый решает сам для себя, где истина, автор же присоединяется к мнению митрополита Иоанна (Снычева) о голословности и бездоказательности всех версий об убийстве царем своего сына: «на их достоверность невозможно найти и намека во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени».

И это действительно так. В Московском летописце под 7090 (01.09.1581—01.09.1582) годом читаем (летописи цитируются по Полному собранию русских летописей): «Преставися царевич Иван Иванович»; в Пис-каревском летописце: «в 12 час нощи лета 7090 [1581] ноября в 17 день… преставление царевича Ивана Ивановича»; в Новгородской четвертой летописи: «Того же [7090] году преставися царевич Иван Иванович на утрени в Слободе…»; в Морозовской летописи: «не стало царевича Ивана Ивановича».

Во всех приведенных летописях нет ни слова об убийстве. Причем, нельзя сказать, что летописцы боялись писать правду при жизни царя или еще не знали ее — многие летописи были написаны десятки лет спустя после событий, в них описанных, во время правления Бориса Годунова, который, кстати, проводил политику дискредитации царя Иоанна.