Читаем Курчатов полностью

Октябрь 1941-го... Трудные дни переживала Родина. Немцы у ворот Москвы, Ленинград в блокаде. Захватчики в Крыму, на подступах к Севастополю. Все ожесточеннее бомбежки. На домах, появились листки приказов об осадном положении. Невзгоды, переживаемые страной, Курчатов воспринимал как личные, но неколебимо верил в конечную победу. «Мне очень грустно, — писал в те дни Игорь Васильевич жене, — что жизнь складывается не очень легко, но ты не грусти, настанет время, и опять придут счастливые дни для нашей Родины, а значит, и для нас».

И снова вся энергия делу, на которое он был поставлен собственной совестью. Из письма в письмо звучит у него один бодрый лейтмотив о том, что дело это, несмотря на всю трудность обстановки, идет хорошо. В письме от 4 октября: «Я здесь живу вполне прилично, дела идут успешно — скоро намеченные задачи будут решены полностью». Через три дня: «У нашей группы „все хорошо“. 30 октября: „Задачу выполнили, фактически остались небольшие доделки, которыми мы сейчас и занимаемся. Выезжаю или до праздников, или сейчас же после них, числа 10 ноября“.

В портах Кавказа

Но жизнь и на этот раз внесла коррективы в его намерения. В тот день, когда Игорь Васильевич писал последнее свое письмо из Севастополя, враг уже приближался к городу. Батарея береговой обороны, находившаяся севернее деревни Николаевка, обнаружила и обстреляла колонну немецких танков.

В начале ноября враг предпринял первые атаки непосредственно против Севастополя. Бомбежки почти не прекращались. Из Севастополя старались эвакуировать все, что непосредственно не требовалось для боя.

4 ноября в помещении, где находились специалисты во время бомбежки, раздался телефонный звонок. Это звонил Игорь Васильевич:

— Как кончится бомбежка, Лазуркин и Регель пусть идут ко мне.

Игорь Васильевич объявил, что решено по группам отправлять специалистов в порты Кавказа. Быстро собрались. Вечером от Минной пристани отошел катер. Мимо дымившихся на берегу пожарищ он направился к Северной бухте. Там стояла плавучая база подводных лодок «Волга». Курчатов со своими товарищами разместился в трюме.

Не успели кончить погрузку, как прозвучал сигнал воздушной тревоги. Снаряды рвались на берегу и в воде, рядом с базой. Но, несмотря на яростную бомбежку, погрузка продолжалась.

Выход из Севастополя был назначен на полночь. А враг как будто не хотел выпустить именно эту плавучую базу: бомбил Северную бухту без передышки. Потом Курчатов узнал, откуда такое остервенение у гитлеровцев: база стояла на месте линкора, который ушел несколькими днями раньше.

«Волга» покидала Севастополь с большими предосторожностями. Одновременно из порта вышли еще два транспорта. Как потом узнали, они были потоплены авиацией противника.

Радиостанция плавбазы работала в море только на прием.

Группе Курчатова был выдан один брезент на всех, и они спали под ним в трюме рядом с приборами. Под утро их разбудил резкий сигнал боевой тревоги. Они поднялись на палубу. Послышались доклады командиров батарей:

— Кормовая батарея к бою готова!

— Носовая батарея к бою готова!

Возможности каждой из этих батарей, насчитывавших всего по две пушки, были невелики. Пришлось пережить немало тревожных минут. В одну из встреч с немецким кораблем торпеда прошла рядом с кормой. В это время работники группы Курчатова находились на палубе и хорошо слышали крик: «Позади торпеда!»

Днем «Волга», двигавшаяся из Севастополя не на восток, как предполагалось, а строго на юг, настолько продвинулась в этом направлении, что стали ясно видны впереди Синопские горы. Только тогда плавбаза повернула на восток. Может быть, именно радиомаскировка и неожиданный маршрут помогли ей ускользнуть от авиации противника.

На второй день похода «Волга» приблизилась к кавказскому побережью в районе Лазаревской. Море сильно штормило. Вечерело. Был канун праздника Великого Октября. Люди, перенесшие тяжелый морской поход, сгрудились у радиоприемника. Передавалось торжественное заседание Московского Совета депутатов трудящихся... Стоит Москва, как ни силен враг, стоит как скала, и выстоит!

Прибыв в порт Поти, Курчатов и его товарищи узнали, что немцы объявили их плавбазу потопленной, так как нигде в Крыму и в Новороссийске ее не обнаружили, а больше ни один порт не может принять такой корабль. Но моряки сделали невозможное и «ползком на брюхе», как они говорили, ввели корабль в порт Поти.

Группу Курчатова расселили в гостинице «Колхида», которую с легкой руки Игоря Васильевича иначе и не называли в кругу друзей, как «Клопида» или «Блохида».

О пути из горящего Севастополя Курчатов только написал Марине Дмитриевне: «О дороге расскажу при встрече, она сопровождалась несколькими острыми моментами и была в общем тяжелой». Только и всего, ни слова о непрерывных бомбежках, об атаке неприятельских кораблей... А дальше в письме: «Зато можно было полюбоваться прекрасным морем с богатейшим разнообразием красок, блестящих временами, а временами мрачных и величественных».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное