Курьер из Гамбурга

Позднее лето, жарко, осы жужжат. Необычайно много было в то лето оводов и ос, поэтому приходилось работать в платках, закрыв лицо почти до глаз. На огород ходили в серых форменных платьях, только белый холщовый фартук сменяли на полосатый, затрапезный. Помнится, Наталья тогда обирала гусениц с молодых завязей капусты. Распрямила затекшую спину, встряхнула руки и пошла из грядок за лейкой. И в этот момент неподалеку остановилась запряженная четверней карета. Из нее выпрыгнул щеголеватый молодой человек и решительным шагом направился к Наталье. Ей бы убежать прочь, а она застыла с лейкой в руках, забыв о ее тяжести. И еще почему-то запомнилось, что левая рука его, несмотря на зной, была в серой шелковой перчатке, а на голой правой руке на указательном пальце красовался перстень с незнакомым камнем, коричневым с искоркой, в цвет глаз. Этим пальцем он и поднял ей подбородок.

– А скажи, хорошенькая, румяные губки, как можно найти мадам де Лафон?

Она не успела ответить. Появившаяся воспитательница вклинилась между ними и, прикрывая Наталью юбкой, несколько истерично воскликнула:

– Сударь, все вопросы задавайте мне. Вам нужна мадам? Сейчас я вам все объясню. А ты иди работай, – прикрикнула она на девушку.

Потом Наталью обвиняли в том, что она нарочно выпустила лейку из рук и облила чулки и туфли господина, и замочила водой юбку воспитательницы. Ничуть не бывало! Лейка сама выпала из рук, потому что незнакомец внимательно и бесцеремонно продолжал пялиться на Наталью, и под его мягким и любопытным взглядом она, что называется, сомлела. Пальцы и разжались.

Совсем простая история, и нечего было бы о ней и вспоминать, если бы полгода спустя не случилась вторая встреча, на этот раз уже в монастырском саду у беседки. Дело было весной. Снег совсем сошел, но по утрам лужи подергивало ледком. Уже прилетели грачи и раскричались на всю округу. Наталью послали в госпиталь к матери-настоятельнице отнести старинный «Часослов», истинное произведение искусства. «Часослов» позаимствовала давеча учительница рисования. Незнакомец, тот самый, шел от главного входа, шел по-хозяйски, словно имел право разгуливать по монастырской территории. Удивительно, что он ее сразу узнал, хотя Наталья шла с непокрытой головой, только шаль накинула на плечи. И разговаривал он на этот раз совсем иначе, называя Наталью на «вы».

– Ну вот, вы без лейки, и мне ничего не грозит, – сказал он, с улыбкой рассматривая Наталью. – А вы еще больше похорошели.

Наталья присела в ответ, «обмакнулась», как барышня. Что она могла ему сказать? Он посмотрел на книгу, протянул руку, и девушка покорно отдала ему «Часослов».

– Рукописный. Красиво. Вы умеете читать по-старославянски?

Она кивнула. Надо было немедленно уходить. Не приведи Господь, кто-нибудь увидит из окна, как она беседует с красивым господином. Тогда нареканий не оберешься. Могут и наказать. Все бы хорошо, все правильно, но ноги не шли.

– А я опять к мадам де Лафон. Она хорошая начальница?

– Она добрая. Простите, сударь, мне надо идти, – Наталья протянула руку за «Часословом», но молодой человек быстро спрятал книгу за спиной.

– Скажите, как вас зовут, тогда отдам.

– Прошу вас, сударь, нам нельзя…

– Разговаривать нельзя? Но имя-то свое назвать можно?

– Наталья.

– Ну вот и славно, мадемуазель Натали. А фамилия? Есть же у вас фамилия, – и добавил после малой паузы, – если вы здесь учитесь.

Последнее замечание отрезвило девушку. Понятное дело, бесфамильные дети крепостных здесь не учились. А она-то, дура, отвечая на его вопросы, вообразила, что он принимает ее за барышню. В глазах незнакомца она была всего лишь вольной, и не более.

– А почему ты не спрашиваешь, как меня зовут? – спросил он, вдруг переходя на «ты».

Наталья изогнулась и ловко вырвала из рук незнакомца книгу, и тут же бросилась бежать. Кто бы мог предположить, что он броситься за ней? Незнакомец нагнал ее у самого госпиталя. Перед тем как захлопнуть перед его носом дверь, Наталья, сколько она потом корила себя за это, крикнула ему в лицо:

– Прозорова моя фамилия!

Прежде чем войти в камору матери-настоятельницы, Наталья долго стояла, прислонившись к стене. Надо утишить дыхание и придать лицу спокойное, бесстрастное выражение. Кажется, отдышалась. Ну, Господи благослови! Только бы никто из монахинь не заметил, как бежал за ней по парку прыткий молодой человек.

Вы не поверите, господа, но была и третья встреча, которую и встречей не назовешь, так только, перегляд и волненье до беспамятства. Наталья чувствовала, знала, что пришлась по сердцу незнакомцу. А случилось все так. В воскресный день в круглой зале намечалось важное представление, на котором должны были присутствовать великий князь Павел Петрович с великой княгиней. К представлению готовились давно, но о посещении важных гостей узнали все-то за два дня. А тут как на грех одна из классных дам заболела, другая уехала хоронить богатую родственницу. Словом, случился недостаток рук, и Наталью вместе с двумя воспитанницами Мещанского училища взяли помогать юным артисткам в переодевании.