Курьер смерти

Зрение вернулось не сразу. Сначала она, поморгав, различила лишь свет, тени и какое-то движение. Вероятно, дело было не только в том, что она привыкла к темноте, но и в головной боли. В черепе гудело и стучало, как после очень сильного удара.

Ее привязали к стулу – в этом сомневаться не приходилось. В помещении было тепло, пахло затхлостью и застарелой пылью. Близость похитителя внушала ей невыразимый ужас, парализовывала мысли. Тем не менее она поняла: это не ночной кошмар, от которого рано или поздно проснешься с дрожью облегчения. Это реальность – жестокая и непостижимая.

Она постаралась сосредоточиться на человеке, который ее похитил. Задача оказалась не из легких. Во-первых, ясно мыслить не получалось. Во-вторых, он постоянно передвигался по комнате: был то здесь, то там, но уже не совсем рядом.

Прежде чем она смогла отреагировать на его вопрос, он встал перед источником ослепляюще яркого света. Судя по интенсивности, это был мощный прожектор.

– Я… Я ничего не вижу…

– Но ты ведь и раньше ничего не видела, правда? Зато теперь я помогу тебе прозреть.

Она услышала эти слова, но не поняла их, да и понимать не захотела. Ей было все равно, что он говорит. В тяжелой голове крутился, все быстрее и быстрее, только один вопрос: «Что он мне сделает?»

– Какого цвета у меня глаза? – прозвучало откуда-то справа, с достаточно большого расстояния (иначе она почувствовала бы дыхание).

– Я… Я же ничего не вижу!

– До сегодняшнего дня ты много раз меня видела. Я очень часто бывал рядом, а ты даже цвет моих глаз не запомнила? Ты меня разочаровываешь.

Говоря, он перемещался по комнате. Звук шел то с одной стороны, то с другой. Несколько раз повернув голову, она почувствовала тошноту.

– Опиши мои волосы, – потребовал он, стоя где-то у нее за спиной. – Опиши мою фигуру. – Теперь он был слева. – Какого я роста?

Похититель снова встал перед источником света, и она увидела большой черный силуэт. Ноги, руки, голова – вот и всё, никаких деталей. Она сделала над собой усилие и попыталась сфокусировать взгляд, но мозг и глаза отказывались ей служить.

– Пожалуйста, отпустите меня, – умоляюще произнесла она и заплакала.

– Хочешь уйти? – раздался сухой безрадостный смех. – О да, ты уйдешь. И идти будешь долго, очень долго. Но сначала…

Он сделал шаг вправо. Теперь ей не приходилось смотреть прямо на свет, и она стала видеть лучше, однако сразу же об этом пожалела. В его руке заблестели, бросая отсветы по всей комнате, огромные ножницы.

– …Сначала мы должны кое-что уладить.

– Я хочу домой! Пожалуйста! – в страхе закричала она, и слезы с новой силой хлынули из ее глаз.

Ножницы опять сверкнули – длинные, острые… Она внутренне сжалась, представив себе, что сейчас в нее вонзится холодная сталь.

– Сиди спокойно, и больно не будет. Обещаю.

Теперь он снова оказался позади нее, и сквозь собственный плач она услышала, как лезвия, лязгнув, сомкнулись. Но боли она не почувствовала. Он не вонзил ножницы ей в спину, а состриг прядь волос.

– Нет! Не надо!

Она инстинктивно замотала головой. Он схватил ее длинную челку и больно дернул на себя.

– Сиди смирно! А не то… – Пощелкав ножницами у нее перед лицом, он прошипел: – Чик-чик, и кто-то останется без ушей!

Плакать она не перестала, но теперь сидела неподвижно. Ее прекрасные волосы, длинные, гладкие и шелковистые, падали на пыльный пол. Она умирала тысячей смертей – как будто с каждой прядью он отрезал кусочек от нее самой. Почувствовав прикосновение металла к коже головы, вздрогнула, но тут же сказала себе: «Не шевелись! Только не шевелись! Тогда он оставит тебя в живых!»

После нескольких минут, наполненных ужасом, она опять увидела перед прожектором темный силуэт. Как и в прошлый раз, это была лишь черная тень; теперь контуры еще и расплывались из-за слез, застилавших глаза.

– Ты тратила на свои волосы слишком много времени. Больше тебе это не потребуется.

Послышалось тихое, узнаваемое жужжание. Электробритва!

Он опять подошел сзади и нежно дотронулся пальцами до ее затылка.

– Потерпи еще немножко, и будет готово.

Медленно и сосредоточенно, наклоняя ее голову то вправо, то влево, то вперед, он отделил от кожи оставшиеся волосы. Его прикосновения были мягкими, даже любовными, а когда она вздрагивала, он успокаивал ее, как маленького ребенка:

– Сейчас-сейчас. Осталось совсем чуть-чуть…

Наконец процедура в самом деле была завершена. Волосы, состриженные и сбритые, лежали кольцом вокруг стула. Теперь кожа головы ощущала холод и непривычную легкость.

– Ну как? По-моему, ты все еще напряжена.

Он проскочил сквозь поток света и подошел к ней с зеркалом. Выбора не было, пришлось посмотреть.

Собственное отражение повергло ее в шок.

Нет, это не могла быть она!

На голом черепе кое-где торчали, как щетина, короткие волоски. Уши стали огромными, а лицо было обезображено ранами, ссадинами и грязью. Чтобы не видеть этого, она закрыла глаза.

– Смотри, какой я тебя сделал!

Она помотала головой и еще крепче сжала веки, но это не помогло: ужасающая картина уже отпечаталась у нее на сетчатке.

– Смотри! – упрямо повторил он.