Курьер смерти

Стоя у кухонной столешницы с чашкой свежесваренного кофе в руках, Сабина доела последний кусок холодной пиццы, которую они с Виолой вчера заказали. Доставщик оказался стремным типом; видно, нормальные мужики совсем перевелись… Кстати, о психах: тот парень с голубой сумкой не был похож на Мариуса. Но, пожалуй, его стоило «прощупать» на всякий случай. Вдруг это все-таки он прислал Виоле то голосовое сообщение с отвратительным звуком?

5

Подъезжая к зданию тридцать третьего полицейского комиссариата на Визендамм, Йенс все еще слышал чавканье, которое издавала Белая Женщина, и видел ее саму: голова запрокинута, подбородок устремлен вверх, глаза смотрят в потолок с надеждой и радостью, как будто там должно свершиться какое-то чудо. Йенс не сомневался: если б руки женщины не были привязаны, она воздела бы их, словно принимая благодать Божию.

Поговорить с ней так и не удалось. Йенс по-прежнему не знал ни ее имени, ни каких-нибудь деталей, которые могли бы помочь. Только то, что сказал доктор Либкнехт. Но от этого невозможно было оттолкнуться.

Прежде чем выйти из машины, комиссар открыл бутылку минеральной воды и запил таблетку. Принимая болеутоляющее, он каждый раз чувствовал себя человеком, потерпевшим личное поражение, но ничего не мог с собой поделать. Когда ему приходилось лечить зубы, даже пульпит не болел так сильно, как сейчас раненый язык.

Чтобы лекарства не раздражали пустой желудок, Йенс распаковал бутерброд с меттом[7], купленный на заправке вместе с минералкой, и откусил немного. К сожалению, хлеб оказался именно таким свежим и хрустящим, каким и должен быть. Корочка тут же воткнулась в рану. «Черт!» – громко выругался Йенс, выплюнув откушенное в бумажку.

Несколько секунд он просто сидел, глядя на вкусно пахнущий бутерброд и стараясь не обращать внимания на урчание в животе. После встречи с бледной женщиной Йенс еще ничего не ел.

Наконец его осенило. Он снял мягкий метт с булочки, пальцем засунул поглубже в рот (так, чтобы не задеть рану) и, не разжевывая, проглотил. Такой способ приема пищи, конечно, не позволял насладиться вкусом, зато спасал от голода, не причиняя боли.

Как раз в тот момент, когда Йенс отправлял в рот следующую порцию метта, кто-то постучал в окно.

По выражению лица Марайке Баумгертнер, своей начальницы, комиссар Кернер понял, насколько малоэстетично выглядели его манипуляции с едой. Сглотнув, он вынул палец изо рта, вытер его о штаны и открыл дверцу.

– Что это вы делаете? – спросила Баумгертнер с отвращением.

– Завтракаю.

– В самом деле? Ну да, у каждого свои привычки… Я к бургомистру. Очень спешу.

Если б она не спешила, Йенс даже удивился бы. Его начальница вечно воевала со временем.

– Мне позвонила коллега из Нижней Саксонии, – продолжила она, не дожидаясь ответа.

– Вот как? – Кернер поднял брови.

– По поводу ночного задержания.

– Это было скорее спасение…

– Не важно. Расследовать это происшествие будет нижнесаксонская полиция.

– Нет, не будет.

– Что, простите?

– Я поймал эту женщину в лесу, поплатившись собственным языком. Дело мое.

– Герр Кернер, задержание, или спасение, как вы предпочитаете его называть, произошло в Нижней Саксонии.

– Не верю.

– Верить вас никто не заставляет, но передайте информацию нижнесаксонской коллеге – ее зовут Приска Вагнер – и займитесь, пожалуйста, нашим городом. У нас тут тоже работы предостаточно… Мне пора, бургомистр ждет.

После этих слов она горделиво прошествовала через парковку к своей шикарной служебной машине. Идеальный костюм, идеально натренированные ноги, идеально отполированный автомобиль, похожий на блестящий холодильник – как и она сама.

6

За некоторое время до этого

Оголенный череп мерз, как будто его обложили льдом. Несмотря на то что похититель был совсем близко, сейчас она думала только об одном – о потерянных волосах. Она никогда не сможет забыть, как ее богатство, за которым она столько лет с любовью ухаживала, блестящими прядями падало на пол.

Покончив с бритьем, он опять завязал ей глаза, надел на шею импровизированный поводок и сказал:

– Ну а теперь пойдем.

Шел он осторожно, и то давление, которое она ощущала от веревки, было не более чем напоминанием о том, что надо следовать за ним.

Идти пришлось долго, петляя извилистыми коридорами и спускаясь по каким-то ступеням. Становилось все холоднее и холоднее. Наконец запахло сыростью, мхом и водорослями.

– Почти пришли. Осталась пара шажочков, – произнес он вкрадчиво.

Испытывая страх перед тем, куда он ее вел, она тем не менее не сопротивлялась и сосредоточенно слушала его голос: пока он говорил, ей было спокойнее. Абсолютная тишина свела бы ее с ума.

– Ну вот, мы на месте. – Он остановил ее рукой. – Сначала ты, наверное, испугаешься, но поверь мне: со временем тебе станет хорошо. Этот мир сделает тебя другим человеком, свободным от тщеславия и суетности. И тогда ты снова обретешь зрение.