Курьерская служба 3. Кандидат

Затем я «починил» себе бровь и подбородок и отправился в офис. По дороге Корней Константинович обнял нас с Лукьяном, идущих рядом, за плечи, и сообщил.

— Ну что, голубчики. Участие в дуэли. Прилюдное. В рабочее время. С коллегой. Это ж… минимум увольнение. Максимум — уголовка, так?

Я поймал испуганный взгляд Лукьяна, после чего услышал смех Сергея.

— Сейчас он скажет…

— Что вы мне будете отрабатывать. Самые жуткие, отвратительные заказы. Тяжёлые. Неудобные и безденежные. С клиентами с самым низким рейтингом! Чтобы никаких чаевых!

И понеслось. До обеда прилетел заказ в психиатрическую клинику в Бирюлёво, куда я отвёз аккумулятор. Затем — в Звенигороде, с полубезумной графиней, которой пришлось везти в одиночку огромную картину, которая влепила кол и едва не натравила на меня псов за то, что я порвал уголок упаковки. За два заказа я умотался так, что совсем позабыл про сказанное Аллой и на обратной дороге до офиса я даже не понял, зачем она мне звонит.

— Я в лапшичной «Папа Чао», на Годуновской. В квартале от конторы. Приезжай!

По игривому тону я понял, что меня ожидает приключение.

Глава 18

Я попросил таксиста проехать ещё квартал, расплатился. Алла уже ждала меня внутри за столиком рядом с окном и второй раз за день обняла меня, а затем набросилась с кулаками.

— Ты защитил мою честь! Ещё никто не защищал мою честь! Но не смей больше подвергать себя опасности!

Сграбастал её посильнее, чтобы сбавила обороты, успокоились, сели. Кафе было полупустым, к нам тут же подскочил официант — худой рыжий парнишка, наверняка крепостной, возможно, даже моложе меня.

— Что будете заказывать, сударь?

Алла покачала головой и предупредила.

— Я тебе уже заказала. Здоровую котлету из баранины. И чай.

— Не очень люблю из баранины, — признался я. — Но пока ничего, спасибо.

Официант вернулся на своё место. Алла коснулась руки.

— Ну, можешь и не есть, если не голоден. Я не за этим тебя сюда пригласила. В общем, я иду попудрить носик.

Она подмигнула и ушла куда-то в конец зала. Я подождал две минуты, три, четыре, пять, пока, наконец, не сообразил, что в этом-то и заключался её коварный план. Отправился к туалетным кабинкам — в коротком коридоре было две двери, одна была приоткрыта, а вторая закрыта. На всякий случай дёрнул за ручку — дверь тут же открылась и цепкая рука затащила меня внутрь буквально за шкирку. Жаркий поцелуй, пальцы, расстёгивающие пуговицы на груди и молнию на брюках. Она стянула свои брюки сама, затем мне в лицо полетело её нижнее бельё. После она развернулась ко мне задом и опёрлась о туалетный бачок.

Подобные эксперименты остались в далёком прошлом, но я же снова молод, не так ли? Туалет в кафе — пожалуй, одно из самых пошлых и вульгарных мест для занятий любовью, если разбирать все публичные места, и я никому не порекомендую заниматься этим в подобных условиях. Риск, что засекут, конечно, может быть как минусом, так и плюсом, усиливающим ощущения из-за чувства опасности, гораздо больший дискомфорт доставляли мысли, что мы можем что-то сломать или травмироваться. А если учитывать выбранные позы и бессловесные просьбы, я начал замечать лёгкую склонность к насилию, причём обоюдному, что, как правило, говорило о каких-то психологических проблемах. Главным образом, о предыдущих парнях, склонных к подобным извращениям.

Когда-то давно мне озвучили странную и циничную гипотезу — дескать, в жёны лучше всего выбирать девушек лёгкого поведения или около того, тогда брак точно будет крепким. Разумеется, при условии, что подобная девица уже нагулялась. Но мог ли человек нагуляться в двадцать лет? Может ли быть человек в этом возрасте достаточно зрелым, чтобы стать готовым к моногамии? И не наскучат ли нам бесконечные разлуки? Что-то подсказывало, что в этом обществе в двадцать лет случаются, увы, далеко не последние из отношений. Да и Нинель Кирилловна где-то там, в Санкт-Петербурге…

Но, в конце концов, мне удалось выбросить все мысли подальше и просто получить удовольствие — и доставить его, судя по всему, тоже. В конце она вытянула голову вверх и попросила меня покрепче зажать рукой её рот, чтобы было потише, но это не помогло. В дверь туалета настойчиво постучали.

— Сударь, у вас там всё в порядке? — послышался голос того самого официанта.

— Да-да, минуту, — сказал я.

— А где… сударыня?

— М… я тут один, — ответил я, продолжая зажимать ей рот.

— Да? Не заметил, как она вышла, прошу пардоньте.

Мы быстро оделись, договорились шёпотом, что я выхожу один, отвлекаю, а затем выходит она. Прямиком из кабинки я направился к стойке официанта и попросил «Шипучку Имперскую» безо льда и пару кусочков хлеба. Шипучку он налил, а за хлебом заглянул на кухню. В этот момент Алка выбежала из кабинки прямо на улицу, а затем села на столик. Но, как позже оказалось, всё не прошло незамеченным.

Официант, выносивший чек, пришёл весь красный.

— Простите… но я всё видел на камерах. Вы… вместе… заходили. Я должен доложить.