– А вот и ваш «Шанс», – осипшим голосом проинформировал руководитель колонны Оболдуев, указав на афишу.
Было что-то символичное в том, что клуб «Шанс» расположился напротив кладбища. Не далеко от него просматривалась большая красная буква «
– Зачем же мы стирали так долго наши подошвы об асфальт и дышали газами, если рядом метро? – спросил кто-то Оболдуева, из передовой шеренги охотников за акциями.
– Чтоб не разбежались, пардон оговорился, чтоб не потерялись, ноги укреплялись, а деньги экономились!.. Но вам об этом думать не следует – я думаю за вас!..
Оказалось, что это не
Ходили слухи, что это всё козни не городских, а местных районных властей, и что это именно «Шанс» сам недолюбливает этих чиновников, а городские его любят! Но скажем прямо, любовь любовью, но истина дороже – геи их тоже не переваривали, хотя при встрече всегда улыбались и стремились с ними поздороваться. Так что «любовь» была тайной, но взаимной …
Обогнав Оболдуева, с пофамильным списком оплативших билеты и «целебные припарки», к дверям «Шанса» проследовал приезжий в адмиральской фуражке. Небрежно, по привычке, махнув перед носиком молоденькой розовощёкой билетёрши красными корочками с гербом, он произнёс магическое слово, – «Свои», – и гордо вошёл в фойе, где уже образовалась большая очередь за «лечебными» пудрами и мазями.
Пока комбинатор продумывал, где лучше пристроиться, к нему подбежал почтенный господин, обросший под хиппи, в красном цилиндре, с бакенбардами Пушкинских времён, но в голубых «бананах», времён нового модернизма с мотнёй ниже колен, в офицерском, цвета хаки, военном френче с алюминиевыми пуговицами не дружественной нам страны и в белых тапочках. Он был обвешан нейлоновыми авоськами с банками мазей и пудрой мозгоёдов, но сиял как «подвески» у кота.
– Бендер, привет! И ты с нами!
– С кем это… «нами?» – Иванов-Бендер удивлённо стал рассматривать странного, давно не посещавшего цирюльника, господина с бакенбардами, которые, пожалуй, можно было встретить только на экзотическом лице вышибалы ночного клуба.
Необыкновенный господин отступил на шаг назад, затем сделав круг почёта вокруг Бендера, снова предстал перед его взором.
– Ну… мы те, что за акциями и те, кто за одно и подлечиться не прочь.
– Нет, я не с теми и не с другими, – резко отреагировал Бендер, – просто интересуюсь, чем увлекается современная публика.
– Бендер, ты что и правда меня не узнаёшь?
– И с кем же я имею честь размещать рядом своё бренное тело?
– Я же Клячкин, … Мусик! К тебе в офис несколько раз забегал и передавал коммерческое предложение на поставки мяса для «Микояна»… Да и ещё про свои беспокойные сны тебе рассказывал.
– А … Так это вы, распорядитель «злачных мест усопших». В таком волосатом обличии и в наряде неизвестного племени вряд ли кто из ваших знакомых сможет вас узнать. А вы-то в таком виде часто узнаёте себя в зеркале.
– После сабантуя, честно говоря, иногда тоже не всегда узнаю себя в зеркале!
– А жена?
– Моя Клёпа тоже путает меня с соседом по общаге «Законников и сексуальных меньшинств». Он здесь уже где-то бегает и почти в таком же прикиде шастает.