Курятник в пентхаусе

– Да, – согласилась Олеся. – Как его сообщают клиентке, не знаю, и, наверное, таким образом она узнает, когда, во сколько и мимо какого кафе ей надо идти, чтобы «подругу» встретить. Неизвестно мне и как улаживают вопрос с отсутствием неверной жены у нее дома. Но все работает четко. Ребята перевозят разную информацию. Какую? Сие мне неведомо.

Психолог-гипнотизер потом мозг «чистит». Ничего дети не помнят. И никто ими не интересуется, они сироты, Серафима их где-то находит. Можете задавать вопросы. Если знаю ответ, сообщу его.

– Как вы узнали правду? – поинтересовалась я.

Глава девятнадцатая

Олеся Николаевна опустила голову.

– От Валерия Михайловича, нашего завхоза. Мулин в двух школах работал, добрый человек, животных любит. Мы с ним иногда о кошках беседовали. Один раз иду я домой, дождь полил, а я без зонтика. Машину, как назло, на ТО отдала, побежала к автобусу, а он уехал. Я чуть не зарыдала, и тут Валерий едет, меня увидел и домой отвез. Я позвала его чаю попить.

Олеся начала вертеть ручку своей сумки.

– Ну и начались у нас отношения. Жили вместе, но на работе никто об этом не знал. В гимназии делали вид, что только по службе общаемся. Серафима никогда мужа с женой или других родственников не возьмет на работу. Валера один раз домой пришел сам не свой и все про благотворительную школу рассказал. И добавил:

– Дети-курьеры эти потом с ума сходят.

Я его не поняла, спросила:

– Это как?

Он ответил:

– Если у тебя в голове постоянно психолог-гипнотизер шарит, то кукушка поедет. Куда школьники после девятого класса деваются?

– В колледжи уходят, – повторила я объяснение Серафимы, – им, как сиротам, дают места в общежитиях.

Олеся закрыла глаза.

– Он так смеяться начал, да невесело ему совсем было в тот момент. Потом рассказал то, что я вам передала. И объяснил, что дети взаправду сироты. Они ничего не помнят. Те, что постарше, лет в двенадцать начинают болеть. И пропадают из благотворительной школы. В документах у них указываются разные психиатрические заболевания, сообщается, что переведен для лечения в клинику. Скорей всего, последнее верно.

Мы в ту ночь спать легли, а я в шоковом состоянии была. Не знаю, как до службы доехала, пропустить не могла. Мулин дома остался, выходной взял. Когда я вечером вернулась, ни Валеры, ни вещей его не было, только письмо на столе. «Прости, больше не могу в этом участвовать. Уезжаю подальше от Серафимы. Работал на нее, потому что в девяностые много чего натворил. Ты меня не знаешь. И хорошо, что ты познакомилась с Валерой, а не с Айвенго. Сожги записку. Никогда даже не намекни Серафиме, что мы вместе жили. Тебя убьют. Уходи из гимназии, в ней плохие дела мутят. Не ищи меня. Люблю тебя, поэтому исчезаю».

Олеся сгорбилась.

– Записку его каждый день читаю, наизусть ее выучила. Уничтожить не могу. Где Валера? Не знаю. Он исчез. Серафима всем сказала:

– У Мулина беда дома, он вынужден ухаживать за больным человеком. Вместо него Зинаида Львовна теперь.

Почему я вам все это рассказала? Деньги нужны на оплату учебы дочки. И вы же журналистка!

– Да, – ответила я.

– Напишите про гимназию правду, – зашептала Олеся, – кто-то должен остановить бизнес на детях. Только мою фамилию не упоминайте. Но вы, наверное, уже кое-что знаете. Иначе бы не спросили про Инессу Листову. Она сначала оказалась в благотворительных яслях, ее туда сдали в пеленках. Потом ребенка перевели в платную школу. Девочка там жила год, и ее забрали. Странная ситуация. Воспитанники благотворительной и платной школ никогда не пересекаются, не перетекают из одной в другую.

– Кто родители Инессы? – поинтересовалась я.

Олеся вздохнула:

– В ее карточке указано: убыла по месту жительства матери Тамары Владимировны Ефимовой. Но мне кажется…

Собеседница нахмурилась.

– Что-то с ребенком определенно было не так. Понимаете, когда Мулин пропал, я хотела его вернуть. Мне пришла в голову мысль. Я всю жизнь с финдокументами работаю и отлично знаю, что в них надо просто дотошно покопаться, и все секреты наружу проклюнутся. Авось нарою какое-то серьезное нарушение, пойду к Серафиме с ультиматумом: верните Валерия, иначе про все ваши проделки в Интернете расскажу.

– Ой-ой, – воскликнула я, – опасная мысль. И сомнительно, что в бумагах гимназии есть какие-то следы того, чем занимается Серафима. Уж, наверное, в школу приходят с проверками, роются там, где вы надеялись что-то найти.

– Это да, – согласилась Олеся, – но я поставила перед собой цель и двинулась к ней. Архив хранится в электронном и бумажном виде. Я обнаружила подтверждение слов Валеры о полетах детей за рубеж.

– Как вам это удалось? – изумилась я.