Куриный бульон для души. Я решила – я смогу! 101 история о женщинах, для которых нет ничего невозможного

Почувствовав себя чуть лучше обычного, я тут же оделась и поехала в ближайших торговый центр, чтобы сделать копии. Наконец, в последний день из тех, когда, согласно этикету, было еще не поздно послать благодарственные открытки, я отослала все десять комиксов моему хорошему другу Джеффу, который всегда плохо умел скрывать свою реакцию. Через пару часов он прислал мне ответ:

– Джинни, я не знаю, что сказать. Это… здорово и… Так пронзительно. Я, конечно, не могу точно знать, но, мне кажется, я теперь понимаю, что ты чувствуешь. Будет здорово, если ты продолжишь это дело.

Правда?! Я уставилась на экран. Перечитала еще раз. Ух ты, ему понравилось!

Медленно, день за днем, ползли недели. Чем больше я рисовала комиксов, тем меньше мне казалось, что я тону. Я показывала их и другим людям. Как и Джефф, эти другие говорили что-то вроде: «они кое-чему меня научили».

Наконец, зная, что слухи о моих занятиях со временем достигнут ушей матери, я села на веранде и нарисовала для нее открытку с ирисом. Вложила внутрь первые пять комиксов и наклеила на конверт еще одну марку. Никаких объяснений я не писала.

На следующей неделе, когда я позвонила в наше обычное время, она ответила на звонок и с ходу сказала:

– Я прочла твои комиксы.

Ну, отлично, подумала я. Надеялась, что мы начнем со светской болтовни, прежде чем погружаться в тему моего рака и того, как я с ним справляюсь. Не тут-то было.

– Правда?

– Правда, – подтвердила она. – Они очень похожи на тебя.

У меня упало сердце. Что это значит? Она полагает, что мои комиксы боятся пауков? Часто и громко плачут? Не способны решить ни одного кроссворда? Видя множество вариантов ответа, ни один из которых не был лестным для меня, я откашлялась и решила броситься вперед очертя голову.

– В каком смысле?

Она нежно, тихонько рассмеялась.

– Они кажутся мне замечательно храбрыми.

Когда эти слова, произнесенные маминым голосом, заставили вибрировать мои барабанные перепонки, земля начала крутиться медленнее. Время остановилось и пошло вспять. Гравитация перестала существовать. Я оттолкнулась от дна и окончательно перестала чувствовать себя тонущей.

Моя мать считала меня – как ни удивительно – замечательной и храброй.

Я прикрыла глаза. Прижала телефон к щеке – словно он был продолжением моей матери.

Вирджиния Элизабет Хэйес

Побить рекорд Гиннесса

Жизнь – это либо дерзкое приключение, либо ничто.

Хелен Келлер

Я стендап-комик. Я работала на радиостанции Нью-Йорка и рассказывала о погоде в образе Джун Ист (пропавшей сестры Мэй Уэст[28]). Однажды мне позвонила сотрудница «Дейли ньюс» и сказала, что хочет написать обо мне статью.

После интервью она спросила:

– Чем вы планируете заниматься дальше?

Честно говоря, я вообще ничего не планировала и, чтобы потянуть время, спросила, что она имеет в виду. Она ответила, что хотела бы следить за моей карьерой. С ума сойти! Журналистка из «Дейли ньюс» говорит, что я ей интересна! Я решила ее не разочаровывать и ляпнула первое, что пришло в голову:

– Да вот, подумываю побить рекорд Гиннесса как самая быстро говорящая женщина.

На следующий день вышла статья, в которой, среди прочего, были мои слова о рекорде. В пять часов вечера мне позвонили из «Шоу Ларри Кинга»[29] и пригласили поучаствовать. Они хотели, чтобы я попробовала побить рекорд. Сказали, что заедут за мной в восемь – то есть в тот же вечер!

Начнем с того, что о «Шоу Ларри Кинга» я никогда не слышала, а когда женщина заявила, что звонит с канала «Манхэттен», я подумала: «Порнушка, что ли?» Но она терпеливо объяснила мне, что это шоу общенационального масштаба и от таких предложений не отказываются – сегодня или никогда.

В тот вечер у меня была запланирована программа. Нужно было найти себе замену на семичасовое шоу, и я принялась обзванивать знакомых комиков, пока не нашла того, кто согласился поработать вместо меня.

Только потом я задумалась: а что, собственно говоря, я буду делать? Я позвонила в редакцию Гиннесса, чтобы узнать, как побить рекорд самого быстро говорящего человека. Там ответили, что нужно прочесть что-нибудь из Шекспира или из Библии. Я принялась повторять девяносто первый псалом, охранительную молитву, которой научила меня мать. С Шекспиром мы никогда не ладили, так что все мои надежды были на Библию. Я тренировалась снова и снова. Меня охватила дикая смесь волнения и возбуждения.

В восемь вечера за мной заехал лимузин. Всю дорогу я повторяла свою скороговорку, и к тому моменту, как мы приехали на студию, язык у меня совсем заплетался. Я спросила дежурную:

– А если я не смогу побить рекорд?

– Для Ларри это не важно, – заверила она. – Главное, чтобы в первый раз ты попробовала именно в его шоу.

Тогда я подумала: «Что такого страшного может со мной случиться? Выставлю себя дурой на всю страну? Подумаешь! Переживу. А вдруг я все-таки побью рекорд?»