Курьёз с видом на дорогу

Вспомнилось, как Иван Кузьмич, пока жив был, всё священников водил к дому Марии Степановны. Беспокойная в этот раз выдалась деревенька, что и говорить. Пытались от ведьмы избавиться. То Михалыч, то Кузьмич. Но Кузьмич с умом действовал, не как Михалыч. Кузьмич был изобретателен. С ним было интересно. Каждое утро выходила Мария Степановна, да зорко смотрела под ноги себе, что за сюрпризы ей сосед приготовил. Однажды в саду запер. Иконку, паразит, перед калиткой оставил, с травками. Сунулась с утра по делам Мария Степановна, а ходу-то ей нет. Неделю огородами выбиралась, пока не встретила Надюшку и не уговорила ее иконку убрать. А нет худа без добра. Хотел Кузьмич запереть ведьму, а вышло, что помощницу ей нашел, ведь так и познакомились они с Надюшкой.

Мария Степановна осторожно вошла под низенький потолок светёлки. Огляделась. И шагнула дальше, внутрь. Да на что-то неловко так наступила то ли за порог зацепилась, ножки-то старые, неверные, а полетела Мария Степановна кубарем в избу. Мария Степановна в избу, а чемодан в сени. Чемодан-то у Марии Степановны был набит до верху, еле-еле его застежка держала, а от удара о стену и вовсе не выдержала, сломалась. А пока кувыркался чемодан в полете к двери, из его нутра все и вывалилось. Казан в одну сторону, а веник майский ракитный, чтобы хозяина на новом месте из дома выгнать предназначенный, к самой к двери. Да так там и застыл. Кверху метлой.

Охнула, Марья Степановна, увидав такое. Начала по дому метаться, выхода искать. А нет у Кузьмича второго выхода и окна заколочены. Да и то, высоко те окна у Кузьмича в доме, не выпрыгнешь из них. И в дверь выйти Марья Степановна не может: веник там, метлой вверх стоит, не пускает.

– Ох, и шутник же ты, Кузьмич! Какую штуку удумал. Запер меня…

И на помощь бедной старушке не придет никто. Потому – нет никого в деревне. Всех завистливая бабка со свету сжила: кого заговором, кого проклятием, кого иссушила, кого обморочила. Одна она осталась. Что ж? Может, с прошлых деревень позвать кого в помощь? Подсобили бы? И телефон есть у Марии Степановны, можно бы и дозвониться. Да только и в прошлых деревнях не осталось никого, и там Марья Степановна постаралась. Пустые стоят те деревни. Раньше всё ей с рук сходило: изведет деревню, чемоданишко барахлом набьет и в следующую идет поселиться. Не думала она только, что запертой окажется в доме в пустой деревне.

Всю-то жизнь черный завистливый глаз гонял Марию Степановну из деревни в деревню с чемоданишком ее. Где не остановится, везде люди мрут. Но разве ж виновата Мария Степановна, что не может терпеть, чтоб кто-то жил хорошо. Разве ж есть ее вина, что не может она на улыбку соседа спокойно смотреть? Разве кто обвинит ее, что трясет ее от того, что кто-то счастлив рядом? Ходили б все смурные, разве ж она б трогала? Другие ведьмы вроде и живут и помирают в одной деревне, да что с них взять, ни изыска, ни интеллекта. Особенно чувствительные к чужому счастью натуры, вроде Марии Степановны, обречены всю жизнь скитаться от деревни к деревне и сдохнуть в одиночестве и муках.

Марья Степановна уселась у окна, уставившись на дорогу, не пойдет ли кто?..

***

Ух ты, смотри-ка, все-таки один дом-то жилой! – радостно вскрикнула Нина. – Вон, старушка у окна сидит.

Нина показала ребятам на окно старого, почти развалившегося домика, где у единственного незаколоченного окна застыл женский силуэт.

Ребята поспешили заглянуть к хозяйке. Матвей в сенях сослепу обо что-то споткнулся. Оказалось, просто метла.

Хозяйка сидела у окна. Неподвижный взгляд застыл, устремленный вдаль, туда, за границы деревни.

– Говорят, в этой деревеньке, жила ведьма, – тихо прошептала Нина. – Видать, она старушку-то и сгубила…

– Да подожди, глухая она, наверное, не слышит…

Матвей подошел к старушке и дотронулся до платка, замотанного вокруг головы женщины. Платок сполз ей на шею, обнажив череп с двумя витыми рожками…

Молодые люди поспешили убраться подальше из нехорошего дома, по дороге рассуждая, стоит ли сообщить о печальной находке в ответственные инстанции.

А Марья Степановна осталась глядеть на дорогу. Ничего, придет и ее время. Однажды и в этой деревеньке остановятся люди на ночлег, есть же всякие любители до чужого брошенного добра…