Курочка Ряба, или Золотое знамение

И в это время в Москве появилась Екатерина Самсонова-Брейтбарт, сестра Максимова. Но не как сестра, а как главный редактор «Граней», издававшихся во Франкфурте-на-Майне небезызвестным Народно-трудовым союзом. Сегодня я ей дал машинопись, через день мы уже разговаривали о практической стороне дела. Вопрос о публикации упирался лишь в размеры. «Грани» могли позволить себе напечатать всего пять авторских листов, а в «Курочке» было около десяти.

Тем не менее я принял это условие. Резать — не писать, а самое главное — в новой России мне негде было ее напечатать! В № 170 «Граней» за 1993 год, урезанная едва не до размеров сценария, «Курочка» явила себя миру.

Она явила себя миру, и я, как это уже было в свою пору с «Бабьим домом», счел историю «Курочки» исчерпанной. Издать ее книгой нечего было и мечтать: издательская индустрия лежала в руинах, отечественных книг почти не выходило.

А в 1994 году на российские экраны вышел фильм с тем же названием, что было в свою пору у моего сценария, — «Курочка ряба». Но я не имел к фильму никакого отношения. Сценарий снятого фильма написал совсем другой человек, автор довольно многих сценариев к комедийным фильмам, общего между нами было лишь то, что и я, и он носили бороду, а кроме того, и у меня, и у него к тому времени бороды уже порядком поседели. Высказывать какие-либо обвинительные предположения я не чувствую для себя возможным. Мало ли что какие-то сюжетные ходы совпадают. А уж о названии и говорить нечего: и у моей книги, и у того фильма название далеко не оригинальное. Правда, в этом и смысл…

Ну а потом так получилось, что я забыл об этом своем тексте. Не знаю, как другие писатели, а я в те годы был со своим народом: ложась спать, не знал, что буду есть завтра. (Тогда-то я и понял этимологию слова «завтрак»: «Будет ли у нас завтра стол?» — ломал себе голову, укладываясь спать, в голодные годы глава семьи). Нужно было выживать — и я выживал. Потом настало время большого романа, в котором я утонул на несколько лет, вынырнул — и нырнул в новый. Нет, раз-другой в год я, конечно, вспоминал о «Курочке», думал, надо бы перечитать, может быть, что-то освежить, но когда с руками-ногами сидишь в большой работе, то ни на что прочее уже недостатет сил.

Так и лежала моя «Курочка» у меня в архиве: заявка на сценарий, сам сценарий, прозаический текст, сокращенный вариант — целая гора папок. Но забыл ты — помнят другие. «А вот была у вас такая вещь в «Гранях»… — напомнил мне издатель, а тут как раз окно в работе, и я полез разыскивать папки с этой вещью, и нашел, и перечитал.

Перечитал — и поразился. Я-то думал, надо бы что-то переделать, освежить, подправить, но, оказывается, нет! Ни слова, ни полслова — ничего! Все, что было написано тогда, — все это словно о нынешнем дне. Без всяких изменений. Один к одному. Или я в самом деле оказался провидцем?

Конечно же, печально, если так. На самом деле я бы предпочел ошибиться.

Но как бы то ни было, вот она, эта «Курочка ряба», в своем истинном, исконном виде. Какой была задумана назад двадцать лет, какой пятнадцать лет назад написалась. Мой издатель, прочитав ту старую правленую машинопись, извлеченную из архива, и отправляя ее на сканирование для подготовки в набор, подтвердил: будто написана только что, все один к одному.

Думаю, издатель тоже предпочел бы ошибиться. Жаль, что нет. Но автор как сочинитель не может вместе с тем скрыть своей авторской гордости.

Анатолий Курчаткин

Глава первая

1

История эта произошла вот уже несколько лет назад, а о ней ни в одном средстве массовой информации не было сказано ни слова. Что в наше время реформ и свободной печати весьма даже странно.

И ведь если бы случилось все в какой-нибудь занюханной, затырканной Богом в не приведи Господь какой дальний угол деревушке на полтора двора — тогда бы еще понятно, тогда бы можно было найти объяснение. Но ведь в большом областном городе все это случилось, в крупном, как говорится, индустриальном и культурном центре. Где и обком партии, и обком комсомола были, обл. и горисполкомы, а также областной комитет КГБ, драматический театр, библиотека, свой пединститут и другие очаги культуры!..

Тайна эта мучает вашего покорного слугу и не дает ему покоя. Долг! Долг свидетеля и очевидца! Не могу молчать! Каждый должен исполнить свой гражданский долг. Вот и я — решился и исполняю.