Курс на Марс. Самый реалистичный проект полета к Красной планете

Темперамент Бейкера не подходил для такой затяжной битвы. Становилось все очевиднее, что преодолеть косность мышления наших оппонентов будет непросто, а глупое стремление бюрократов из НАСА реализовать их фантастический проект стоимостью 450 миллиардов долларов приводило к тому, что Конгресс продолжал отказывать в финансировании ИИК. Бейкер все сильнее унывал. В феврале 1991 года он уволился из «Мартин Мариетта» и пошел получать степень магистра в Университете Колорадо, чтобы затем открыть собственную консалтинговую фирму.

Оставаясь оптимистом, я упорно продолжал ездить по стране, выступил с десятками докладов и написал многочисленные статьи для журналов. Администрация Буша привлекла независимых экспертов из группы «Синтез», возглавляемой бывшим астронавтом программы «Аполлон» генералом Томасом Стаффордом, чтобы попытаться разработать новую архитектуру для ИИК взамен неудачного «90-дневного отчета». Я встретился с ними и коротко изложил свою идею, а затем побеседовал с ключевыми людьми в комиссии. Когда в мае 1991 года был опубликован отчет группы «Синтез» [13], я был разочарован. Они проигнорировали «Марс Директ» и отдали предпочтение исследованию Марса с помощью слегка обновленной версии гигантских космических аппаратов на ядерных реактивных двигателях из плана Вернера фон Брауна за 1969 год. Но хотя мой план и не попал в отчет целиком, ключевые моменты в нем все таки были отражены. Сборка аппаратов на орбите теперь считалась нежелательной. Большой срок, проведенный на Марсе, теперь рассматривали как плюс миссии – наконец-то исследования признали ее важной составляющей. Так, в то время считалось, что полет на Марс во время его противостояния с Землей (что предполагало большие энергозатраты и короткое время пребывания на Марсе) будет выбран для первой миссии, а все последующие миссии будут запущены во время соединения Земли и Марса (энергозатраты меньше, а время пребывание на Марсе более длительное). Предложенная мной технология производства марсианского ракетного топлива из метана и кислорода вызвала одобрение, в отчете было сказано, что проект необходимо реализовать, правда, не в рамках самых первых миссий. Все это свидетельствовало о прогрессе. Потом осенью 1991 года свет в конце тоннеля забрезжил еще ярче, когда Майк Гриффин, один из надежнейших людей в группе «Синтез», был назначен руководителем отдела планетных исследований НАСА и ответственным за ИИК. Говорили, что Гриффин очень умен и не похож на среднестатистического бюрократа. «Если бы только я мог с ним побеседовать», – подумал я. Я не мог подобраться к Гриффину напрямую, поэтому начал убеждать его друзей – некоторые из них также были моими друзьями. Наконец в июне 1992 года мне выпал шанс поговорить с Гриффином в его офисе. Все прошло хорошо. Гриффин прочел некоторые мои статьи, но у него были кое-какие вопросы. Личная встреча дала мне возможность на них ответить. Гриффин позвонил Биллу Боллхаусу руководителю сектора гражданской космонавтики в «Мартин Мариетта» (Шалленмюллер к тому времени почти отошел от дел), и «попросил» его («просьба» руководителя подразделения НАСА в аэрокосмической промышленности – это значительно больше, чем просто просьба) выделить средства для того, чтобы я подготовил более детальное обсуждение миссии «Марс Директ» в Космическом центре имени Джонсона. Они обязательно воспримут миссию всерьез.

Обсуждение состоялось, и не одно – тогда я не знал, что миссия «Марс Директ» настолько понравилась Гриффину. Он даже побеседовал с будущим руководителем НАСА Дэном Голдином, который также стал моим сторонником. В итоге, когда я появился в центре имени Джонсона в октябре 1992 года, чтобы провести серию подробных брифингов о «Марс Директ», моя аудитория определенно была готова слушать.