Курс патрологии

c) залогом их беспредельной преданности к истине и Церкви, как церковных учителей и защитников интересов Церкви».

{с. 7}

Поэтому третий критерий — признание Церкви — является главным и решающим фактором в определении границ понятия «отцы Церкви». Впрочем, и здесь признание Церкви нельзя полностью отождествлять с канонизацией. Сонм святых на небесах — бесчисленен и не все святые горней Церкви, бывшие «тайными делателями Царства Божьего», известны нам, поскольку знаем мы лишь отчасти и проникнуть в сокровенную суть великой тайны Церкви нам, пребывающим в «юдоли печали», не дано. Канонизация святых лишь только намечает контуры этой великой тайны. Ибо «в отношении к некоторым лицам Церкви еще не довольно прошло времени, чтобы узнать волю Божию о них, прославляющую святых своих по своему усмотрению. Потому, если высокие качества известных лиц, их высокая образованность и подвижническая жизнь, не подлежат сомнению и они пользуются уважением Церкви, хотя и не в числе святых, то, не дозволяя себе без воли Духа Божия называть их св. отцами, должны мы признавать их знаменитейшими учителями Церкви, иначе, следуя примеру Церкви, должны называть их блаженными учителями, блаженными отцами и ставить вслед за св. отцами. Таковы, например, патриарх Фотий, Феофилакт Болгарский, Марк Ефесский».

Четвертый же критерий (древность), выдвигаемый католическими богословами, не признается, как отмечалось выше, православными патрологами. Исходя из него, католические ученые завершают собственно патрологию на греческом Востоке св. Иоанном Дамаскиным (начало VIII в.), а на латинском Западе — Исидором Севильским (VII в.). Православную же точку зрения на сей счет ясно выразил покойный отец Иоанн Мейендорф: «Наша Церковь учит, что божественное Откровение не ограничено никакими хронологическими рамками. Дух святой действует через людей всех времен, и Церковь «узнает» в людях своих «святых отцов» не по причине древности, а руководствуясь своей внутренней интуицией, на основании которой и формируется Предание». Вследствие этого наука патрология, собственно говоря, не имеет конечного хронологического предела, или, если говорить более точно, данный предел устанавливается грядущим концом бытия этого тварного мира и человечества.

Таким образом, святые отцы Церкви суть «надежнейшие руководители в деле религиозного знания; в их писаниях заключено апостольское Предание, посему все споры о вере, о правилах благочестия и благочиния церковного необходимо должны быть решаемы при свете святоотеческих писаний; но несомненным доказательством истины служит только единодушное и согласное их учение, только сие учение всякому должно принимать за несомненное правило, а не всякую частную их мысль и не всякое их предположение и исследование. Церковь во все времена имела и имеет нужду указывать для своих чад такие сочинения, которые могут служить предохранением от неверия, заблуждения и нравственных падений; и она во все времена тщательно отличала тех пастырей, которых Бог особенно ущедрил дарами Своей благодати, приуготовлял к борьбе с еретиками и одарил дарами премудрости и ведения; она принимала их писания с особенным уважением и предлагала их в руководство на будущие времена».

Отмеченный в этом высказывании архимандрита Порфирия принцип «согласия отцов» (consensus patrum) имеет важнейшее значение для патрологии. Еще в V в. его достаточно четко сформулировал прп. Викентий Лиринский: «Но должно сносить суждения только тех отцов, которые живя, уча и пребывая в вере и в кафолическом общении свято, мудро, постоянно, сподобились или с верою почить о Христе, или блаженно умереть за Христа. А верить им должно по такому правилу: что только или все они, или большинство {с. 8} их единомысленно принимали, содержали, передавали открыто, часто непоколебимо, как будто по какому предварительному согласию между собою учителей, то считать несомненным, верным и непререкаемым; а о чем мыслил кто, святой ли он или ученый, исповедник ли и мученик, не согласно со всеми или даже вопреки всем, то относить к мнениям личным, сокровенным, частным, отличным (secretum) от авторитета общего, открытого и всенародного верования; дабы, оставив древнюю истину вселенского догмата, по нечестивому обычаю еретиков и раскольников, с величайшей опасностью относительно вечного спасения, не последовать нам новому заблуждению одного человека».